куртки и стала требовательно дёргать. — Ну, почему ты молчишь? Мне страшно…
Девчонка захныкала. Прекратила теребить мою одежду. Я всё сильнее и сильнее напрягал челюсти, чтобы не дать им разомкнуться.
Проклятье! Настоящее проклятье!!!
Ну, почему я должен с ней возиться?! Где, пёс подери, тут справедливость?!
И хныканья эти слушать просто невыносимо. Самому завыть хочется.
— Не плачь, — рыкнул я. — Ты уже взрослая, чтобы нюни распускать.
Как ни странно, это подействовало, и девчонка перестала хныкать.
— Я тебя не боюсь, — сказала она вдруг, и меня аж передёрнуло. — Даже если ты сумасшедший, я всё равно тебя не боюсь.
— Очень жаль, — процедил я сквозь зубы. — Нормальная девушка уже давно бы испугалась.
— А может, я тоже ненормальная, — она по-детски шмыгнула носом. — Может, это тебе следует меня бояться?
Гадина!.. Мелкая зеленоглазая гадина!.. Размазал бы её лепёшку за такие слова!..
— Что молчишь?
— Жду, когда ты свалишь.
Она фыркнула и тут же открыла дверь.
— Приятно было пообщаться, Сава! — издевательски швырнула она, уже находясь вне автомобиля, но продолжая стоять возле. — Кстати, меня Маша зовут! Надеюсь, больше не увидимся!
Дверь с грохотом ударилась о кузов. Дрянная негодница ушла.
И я, наконец, выдохнул.
Глава 10. Дилар
Вибрации напряжения наполняли всю округу. Для меня они выглядели будто крохотные световые точки вроде тех, что начинают мелькать перед глазами, если сделать резкое движение или сильно надавить на глазные яблоки. Но я наблюдал такие явления не зрением, а нюхом. И опять же не тем нюхом, который обычно зовут обонянием. Мой нюх имел внутреннюю, внетелесную природу. В человеческом мирке ближе всего подходит такое определение как «интуиция». И всё-таки для человека интуиция — это всегда нечто смутное и неточное. А мой нюх был исключительно ясен и точен. Ему не просто можно было доверять, на него было необходимо всецело полагаться. Каждый волколак знает, что это такое. Но у всех этот дар проявляется по-своему.
Всё-таки наша звериная сущность не может абсолютно исчезнуть, даже если мы долго находимся в человеческом лике. Нюх — один из немногих даров, что остаётся задействован в любой момент. Говорят, он может ослабнуть, если редко подпитываться. К счастью, мне такое не грозило.
В данный момент я понимал досконально две вещи: девчонка в панике, а Сагарт ошивается где-то поблизости. Насчёт его планов у меня почти не осталось сомнений, как и в том, что этим планам не суждено сбыться. Вот уж кто действительно нюх потерял. Сагарт не в состоянии сложить в своём скудном умишке даже такие простые факты, которые уже имелись на руках.
Несомненно, он уже нежилец. Но опасности от него не больше, чем от комарика. И сдаётся мне, если ещё осталась хоть одна извилина в его мозгу, он сам в скором времени прибежит ко мне на поклон. Что ж, подожду. Я умею ждать и не поддаваться сиюминутным слабостям. Сейчас у меня иные задачи.
— И снова привет, — произнёс я в трубку.
— Привет, — Маша протяжно выдохнула. Я не мог почувствовать её физического дыхания, но она не умеет скрывать эмоции, слишком молодая и строптивая. — Вообще-то поздно уже для разговоров.
— Для содержательных разговоров ночь — самое лучшее время. Ты всё равно не спишь.
— Откуда ты знаешь?
— В твоих окнах горит свет.
— Ты что, возле моего дома?! — возмутилась Маша.
Меня забавляла её вспыльчивость.
— Я же говорил, что хотел бы встретиться с тобой, а ты сказала, что сейчас находишься дома.
— А адрес мой ты откуда знаешь?! Опять Ринка проболталась?! Ну, я ей покажу!
— Не сердись. Кто знает, может, это лучшее, что она успела сделать за всю жизнь.
— Тоже мне подвиг!
— Так ты выйдешь ко мне? — задал я вопрос совсем мягко, почти умоляюще. — Ночь такая красивая. Да и мне сегодня, боюсь, не уснуть…
— Почему это? — на сей раз Маша произнесла слова менее враждебно, чем прежде. — У тебя что, бессонница?
— Не люблю говорить об этом… Но… Можно и так сказать. Ты вряд ли поймёшь.
— А вдруг пойму?
Я усмехнулся:
— Надеюсь, что нет. Дело в том, что мне нередко снятся кошмары. Так я что я стараюсь спать по минимуму, — помолчав, я вздохнул и добавил: — Не знаю, зачем я тебе всё это говорю. Извини. Мне правда всего лишь хотелось узнать тебя получше.
— Для чего? — Машин голос совсем смягчился. Мне показалось, она будто бы крепче прижала трубку к уху и заговорила значительно тише.
— Разве это не очевидно? Всё очень просто. Ты мне нравишься. Наверное, я спятил, но у меня почему-то возникло ощущение, будто бы между нами много общего. Знаю, звучит странно…
— Поверь, это не самая большая странность, которая только может быть, — перебила Маша.
— Ладно, не хочу тебя больше задерживать и попусту беспокоить…
— Подожди, — остановила она меня, когда я уже впрямь собирался повесить трубку. — Я сейчас спущусь.
Глава 11. Маша
— Луна сегодня как-то особенно красива, правда?
Я неуверенно кивнула, хотя, с моей точки зрения, луна сегодня выглядела скорее зловеще. Мы сидели в машине. Ближайший уличный фонарь не горел, потому салон освещался через автомобильные стёкла только луной. Светлые волосы и глаза Димы благодаря лунному свету обрели новый голубовато-мерцающий оттенок. Глянув на свои ладони, я заметила, что и моя кожа стала мертвенно-бледной, будто сверкающей изнутри.
— Завтра полнолуние, — продолжал Дима. — В такие ночи мне точно не уснуть.
— А… что тебе обычно снится? — решилась я спросить, хотя сама бы вряд ли обрадовалась такому вопросу.
— Разное. Иногда лес, иногда просто что-то неразборчивое. Иногда вижу родителей.
— Родителей?.. — я встрепенулась. — Что в этом страшного?
— Ничего. Кроме того, что их уже нет в живых.
По моей спине будто бы проползла холодная склизкая ящерица.
— Извини, — потупив взгляд, я вновь уставилась на свои руки.
— Не извиняйся. Всё в порядке. Это дело давно минувших лет. Я почти забыл.
— Что с ними случилось?..
Я понимала, что, если с таким молодым человеком, как Дима, произошло подобное несчастье, вряд ли причины могли быть естественными. Наверное, было некрасиво спрашивать об этом, но я интересовалась не из праздного любопытства, а потому что слишком хорошо понимала — каково это остаться одной, без своих самых близких людей.
— Их убили, — через паузу спокойно ответил Дима и скосил ко мне глаза. Полагаю, выражение моего лица оказалось максимально красноречивым. — Издержки крупного бизнеса. Можно сказать, криминальные разборки. Делёжка территории… К сожалению, раньше такое происходило сплошь и рядом. Но с некоторых пор всё изменилось.
Его голос звучал ровно и умиротворяюще. Он
