и победа армии. Но описание будущих событий уносило мою фантазию на далекий Полигон. Пока все изучали правила, мне рисовались захватывающие картины предстоящих боев. Потом я приходил в себя, пытался понять, что пропустил и задавал дурацкие вопросы. Эк отмахивался и обещал объяснить все потом.
Я делал волевое усилие, чтобы сосредоточиться, но мысли убегали. Мне почему-то вспомнился первый день в Академии, когда мы, толпа абитуры впервые вошли в ворота. Нас встретили прямые, идеально чистые широкие дорожки с белыми бордюрами. Ровно стриженные газоны и зеленые изгороди из кустов. Невдалеке виднелись светло-серые четырехэтажные корпуса. На спортплощадках на странных тренажерах занимались курсанты. Я с интересом рассматривал все это. Далеко слева из-за деревьев торчали носы космолетов. Взгляд на них тревожил душу. И вдруг над головой стремительно пронеслись два черных истребителя. Пока мы провожали их взглядами, нас нагнал жуткий рев их двигателей, пробравший до мурашек. Эта дикая мощь захватила меня и заставила завидовать пилотам. Я понял, что хочу так же.
После майора пришла очередь прапорщика, распоряжавшегося оружейным складом. В этом месте моя голова неожиданно включилась, чтобы узнать, как работает учебное оружие. Выяснилось, что каждый курсант будет обеспечен излучателем и комбинезоном-скафандром, фиксирующим попадание волн.
У невезучего вояки, при достаточном количестве попаданий, заблокируeтся все оружие, какое он бы ни взял в руки. У сильно «поврежденных» кораблей выйдут из строя пушки, а если не повезет фатально — по всем поверхностям нарисуются белые кресты. «Убитые» добровольно, своим ходом уберутся в «отстойник», либо будут отбуксированы туда же «погребальной» командой из числа преподавателей Академии.
Для себя я твердо решил, что «отстойник» меня не дождется. Уж я-то приложу все усилия, чтобы выжить и победить.
На следующий день, в четверг, огласили списки армий. Мы оказались в числе «красных». Эк в звании капитана, я — лейтенанта, а Юом — сержанта, поскольку не особо старался на экзаменах.
Адмиралом нашей армии назначили Морана Лакроу — умного, спокойного и рассудительного парня с последнего курса капитанского отделения. В Академии его прозвали Гроссмейстером. Он умел играть в шахматы и хорошо разбирался в стратегии. Выбор мне показался достойным. Я совершенно не сомневался, что он хорошо все спланирует.
Беспокоило лишь одно: Адмиралом «синих» оказался Ким Онка. Он славился тем, что каждый год на Учениях невероятным образом приводил свою армию к победе. Чем бы ни управлял и в каком бы звании не находился. Легенды о Киме ходили разные, но все как одна, свидетельствовали о его незаурядности. «Синие» в один голос утверждали, что шансов у нас нет.
— Онка пытается победить нас еще не воюя, — утверждал начитанный Тон, — Старый прием…
— Половину легенд о себе Ким выдумал сам, — просвещал сплетнями Юом.
Думать о том, что мы обречены не хотелось.
— Никого не слушай, — советовал Тон, — Я совершенно уверен, мы Онка еще нос утрем!
Эк Кима не боялся. Он считал, что это уникальный шанс выяснить кто сильнее, пока Онка еще курсант. Пусть даже Ким был выше Тона на полголовы и старше на три года.
* * *
В пятницу состоялся общий сбор нашей армии, для назначения командного состава и распределения по Базам. Когда мы пришли в аудиторию, там было шумно. Четыреста с лишним человек толкались, говорили и смеялись одновременно.
От Кима Моран ожидал всякого, поэтому вокруг корпуса выставил посты, а в аудитории активировал глушители передатчиков. Я мысленно поставил нашему Адмиралу плюсик.
Со слов Морана, в нашей зоне учений располагалось пять систем. В четырех системах действующие базы на Сиге, Дельте, Дуоре и Строне, пятая — Рашшу — выделялась под «отстойник». Основной Базой Адмирал выбрал Дуор, на нем должен был находится единственный крейсер и самый большой гарнизон в 250 человек.
Нашей Базой стал Сиг. Среди прочих имен, я вдруг услышал имя Ланы. Ну, надо же, целый месяц снова будет мозолить нам глаза и напрашиваться на грубости.
В конце собрания, Адмирал оставил только командующих и капитанов, чтобы они помогли ему сформировать экипажи, а остальных попросили на выход.
Вечером Эк вернулся весьма довольный и сообщил:
— Я все устроил. «Седьмой» Перехватчик наш. В экипаже только трое: я — командир корабля — первый пилот. Ты, Раэл — второй пилот и штурман. Ты, Юом — связист и бортинженер. Никого лишнего. На Базе в моем подчинении звено перехватчиков. Я считаю — мы хорошо устроились.
Я был в восхищении от таланта Эка все качественно организовать. Списки гарнизонов и экипажей, конечно, должен был еще утвердить Полковник. Но Тон уверил меня, что придраться не к чему. Казалось, уже ничего не могло помешать мне наслаждаться Учениями.
* * *
Проблемы нашли нас неожиданно.
В субботу мы отправились в Штаб, за окончательным назначением. Вокруг него толпились курсанты. Они перемещались от группы к группе, что-то спрашивали, уточняли, горячо обсуждали.
Я, с инструкцией в руке, ерзал на скамейке неподалеку от входа. В ожидании Эка и ключей от корабля. Ко мне подсел Саун. Он свой одиночный перехватчик уже получил и принялся расписывать достоинства легкой техники. Я же считал, что наш тяжелый перехватчик имеет больше преимуществ. В разгар дискуссии о возможности разогнать истребитель 53 серии за 10 секунд до сверхсветовой скорости, появился Тон.
Лицо у него было, мягко говоря, задумчивое. Зная, как Эк умел скрывать свои чувства я решил, что произошло что-то страшное.
«Тыл!» — решил я, — «Полковник припомнил нам нарушение Устава».
— У меня две новости, — наконец разрядил напряжение Эк.
— Начни с хорошей, — попросил я, — может, это поможет мне смириться с Тылом.
— Отставить Тыл, — передразнил Тон Полковника, — «Семерка», по прежнему, наша. База — тоже. Все, как и было, кроме…Ланы Тайры.
— Не понял, — признался я.
Эк присел на лавку рядом и мрачно пояснил:
— Полковник назначил ее четвертым членом нашего экипажа.
— Что? — я не хотел верить своим ушам, — Он хочет, чтобы ОНА летала с нами?
— Так точно, — подтвердил Эк.
В моей памяти тут же всплыло позорное утро, когда Полковник отослал нас на подсобные работы. И из душевных недр поднялась волна ярости:
