и лреступном сообществе нанесли университету невыносимый позор. Тяжко, скорбно, безвыходно! И в эти горестные дни С.-Петербургский университет, в целом его составе, все его профессора и студенты ищут для себя единственного утешения в милостивом, Государь, дозволении повергнуть к священным стопам Вашего Величества чувства верноподданнической преданности и горячей любви.
Александр III — на адресе С.-Петербургского университета
Благодарю С.-Петербургский университет и надеюсь, что на деле, а не на бумаге только он докажет свою преданность и постарается загладить тяжелое впечатление, произведенное на всех участием студентов в преступном замысле.
Директор департамента полиции — министру внутренних дел, 12 марта 1887 года
Имею честь представить Вашему Сиятельству копию гектографированной прокламации по поводу произнесенной 6 сего марта Ректором С.-Петербургского Университета Профессором Андреевским речи. Прокламации эти рассылаются из Петербурга по почте в разные города Империи.
Прокламация Союза соединенного с. — петербургского студенчества
Вчера, 6 марта, С.-Петербургский университет был опозорен… Он холопски пополз вслед за своим ректором к стопам деспотизма и сложил у его ног свои лучшие знамена. Он забрызгал несмываемою грязью свои лучшие традиции, которые были его украшением, его силою…
Мы же, со своей стороны, спешим всем нашим товарищам заявить и всему русскому обществу, что мы не выражали своего согласия на поднесение адреса, что мы не отступались и не отступимся от наших традиций, освященных тысячами жертв, что всегда стремились и будем стремиться к воплощению правды в общественные формы, как мы ее понимаем, и всегда будем учиться находить, понимать и любить ее; что никогда мы не порицали и не будем порицать и оплевывать погибших борцов, наших товарищей по делу и братьев по сердцу, но преклонимся перед их нравственной высотой и будем учиться, как нужно любить и бороться.
Показания студента С.-Петербургского университета Александра Ульянова 20–21 марта 1887 года. Рассмотрены Александром III в Гатчине 22 марта 1887 года
…Мне, одному из первых, принадлежит мысль образовать террористическую группу, и я принимал самое деятельное участие в ее организации, в смысле доставления денег, подыскания людей, квартир и проч.
Что же касается до моего нравственного и интеллектуального участия в этом деле, то оно было полное, т. е. все то, которое доставляли мне мои способности и сила моих знаний и убеждений.
Программа террористической фракции партии «Народная воля», написанная Александром Ульяновым по памяти в Петропавловской крепости
По основным своим убеждениям, мы — социалисты. Мы убеждены, что материальное благосостояние личности и ее полное всестороннее развитие возможны лишь при таком социальном строе, где общественная организация труда дает возможность рабочему пользоваться всем своим продуктом и где экономическая независимость личности обеспечивает ее свободу во всех отношениях. Только тогда государство выполнит свою задачу — доставит человеку возможно больше средств к развитию и только в таком обществе, при отсутствии конкуренции и борьбы интересов, будет возможно беспредельное нравственное развитие личности…
Александр III — на «Программе террористической фракции партии «Народная воля»
Это записка даже не сумасшедшего, а чистого идиота.
Из протокола Заседания Особого присутствия Правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях, происходившего с 15 апреля 1887 года… при закрытых дверях
Новорусский, Андреюшкин, Генералов и Ульянов защитников иметь не пожелали.
Из воспоминаний И. Д. Лукашевича [4]
Судило нас особое присутствие Сената с сословными представителями. Выстроив нас в длинную вереницу на коридоре, причем меж каждыми двумя подсудимыми в цепи стоял жандарм, нас повели в суд. Председатель Дейер сразу же проявил свою придирчивость к нам, закричав: «Без рукопожатий!», когда увидел, что я здороваюсь с Ульяновым и другие делают то же… Когда я увиделся в первое заседание с Ульяновым на суде (он сидел рядом со мной на первой скамье), то он, пожимая мне руку, сказал: «Если вам что-нибудь будет нужно, говорите на меня» — и я прочел в его глазах бесповоротную решимость умереть…
Из воспоминаний М. В. Новорусского[5]
Это желание принять на себя вину другого сквозило так явно во всех его показаниях до суда и на суде, что даже прокурор стал недоверчиво относиться к ним.
ОДНАЖДЫ ИЗБРАННЫЙ ПУТЬ
В речи на суде Александр Ульянов заявил, что сама история зовет на борьбу за изменение общественного строя России.
Из речи А. И. Ульянова на суде 18 апреля 1887 года
Я могу отнести к своей ранней молодости то смутное чувство недовольства общим строем, которое, все более и более проникая в сознание, привело меня к убеждениям, которые руководили мною в настоящем случае.
Из воспоминаний А. И. Ульяновой-Елизаровой
Тяжела была Саше гимназическая лямка. Все время прохождения курса он не видел в гимназии ничего положительного, а смотрел на нее только как на необходимый мост в университет… Убежденный в необходимости этой лямки, он не жаловался и не заикался о возможности какого-либо иного выхода. Он только еще больше замкнулся в себе, а его всегда грустные глаза стали еще грустнее. Т. е. он не скрывал, конечно, от домашних, что ему тяжело и все в гимназии не нравится, но он вел себя с самого начала как мужчина.
