в дороге был найден путём переключения музыки в моём дорожном плей-листе. Честное слово, если бы я не слышал, как она разговаривает с другими, решил бы, что она немая. Немая и дико упрямая.
Эмпирическим путём было установлено, что она ненавидит русский рэп, лояльно относится к танцевальной попсе и любит итальянских исполнителей.
Когда мы остановились около уютного придорожного кафе, я намеренно медленно помогал ей выбраться из машины. Честно говоря, было бы куда проще, если бы Алёна позволила мне носить её на руках, но когда я сделал подобное предложение, она так зло на меня посмотрела (хотя не думал, что её взгляд может быть более колючим), что я решил в этом вопросе оставить право выбора за ней и медленно шёл рядом, пока она переступала одной ногой по рыхлой после дождя земле. Перед поездкой я уточнил у её бабушки, чем она питается, и был крайне удивлен, что девчонка не привередлива, но предпочитает есть мясо.
Когда официантка проводила нас до свободного столика у окна и предложила меню, я аккуратно забрал у своей спутницы меню и пояснил официантке свои действия:
– Видите ли, моя девушка немая, поэтому она позволяет заказывать ужин за неё.
Официантка смерила Алёну скучающим взглядом и мило улыбнулась мне, а я, в свою очередь, наблюдал, как в глазах девушки напротив меня разгорается ядовитый огонь ненависти, ноздри так яростно раздувались, что я готовился вот-вот увидеть, как из них появится пламя, маленький рот был плотно сжат, образуя тонкую полосу, но я чувствовал, что она хочет его открыть и высказать всё, что думает о моём наглом поведении. Поэтому, приподняв бровь, ждал. К моему неудовольствию, Алёна закрыла глаза и откинулась на спинку стула, через минуту её грудь уже не вздымалась так часто, она, в отличие от меня, умела быстро приходить в себя, и, когда вновь открыла глаза, на меня даже не посмотрела, сразу переведя взгляд в окно.
Официантка в недоумении наблюдала эту сцену, но я о ней успел забыть, пока смотрел на девушку.
– Большой стейк средней прожарки, салат Вальдорф, кофе латте и чизкейк. Моей любимой то же самое, – заказал я и, не отрывая взгляда от Алёны, возвратил меню официантке.
Но на этот раз она не повелась на мою провокацию, продолжая безмятежно смотреть в окно, будто ничего интереснее рядом нет, пока через пятнадцать минут не принесли еду. Она не оставила на тарелке ни крошки, и я удивлялся, куда в неё всё это поместилось. Надо будет в следующий раз заказывать больше еды.
Уже подъезжая в город, позвонил мой старый товарищ, пару раз я сбросил, но гудение телефона не прекращалось. Тот момент, когда проще ответить.
– Клим, ты куда пропал, совсем одичал в этой глуши? – забасил в трубке Макс, а я поморщился.
– Никуда, дела были, – коротко пояснил я, утаив, что жил последнее время в Москве.
– А как там твоя спортсменка, уже писает кипятком от тебя?
– Рот с мылом вымой, прежде чем говорить о ней, – рявкнул я в трубку раньше, чем сообразил, что и кому говорю: он был моим лучшим другом, и мы никогда раньше не ссорились из-за баб, хотя в целом, из-за тех женщин, что были в наших жизнях, и ссориться повода не было.
– Ого-го, да я смотрю, тебя пробрало. Неужто она оказалась настолько хороша?
Я так сильно сжал кожу руля, что костяшки пальцев побелели, а очень хотелось ими заехать по роже Макса. Раньше со мной такого не бывало, но я действительно считал, что такой мудило, как Макс, рядом с Алёной даже стоять не имеет права, впрочем, как и я.
– Заткнулся бы ты, пока я не добрался до тебя и не сделал это сам.
Макс таки внял моим словам и перешёл к делу, по поводу которого звонил.
5. Алёна
Клим бережно положил мои ноги на переднюю панель автомобиля, затем, пересев на место водителя, наклонился ко мне так, что я едва не касалась губами его уха и невольно затаила дыхание, пока он застёгивал на мне ремень безопасности. Мне начинало казаться, что он намеренно так себя ведёт со мной. Его явно бесило моё молчание, а меня устраивало его недовольство. Почти всю дорогу я старалась не смотреть в его сторону, за исключением тех редких моментов, когда музыка из динамиков раздавалась настолько гадкая, что слушать её было невозможно. В какой-то момент я неловко потянулась к магнитоле, чтобы переключить на другой трек, но в это же время к кнопке потянулся и Клим, когда наши пальцы соприкоснулись, я отдёрнула руку, словно обжегшись, и больше старалась так не делать.
Больше всего в Климе меня бесило то, что он прекрасно знал, какое производит впечатление на девушек эта его кривая улыбка и лукавый взгляд зелёных глаз. Окружающие нас особи женского пола прямо стекали лужицей в собственные трусики, которые готовы были засунуть к нему в карман брюк, предварительно написав на них свой номер телефона.
Меня же, пока мы были вместе, девицы и не замечали. Ну да, я знаю, что выгляжу как ребёнок в свои семнадцать лет. И когда Клим в этом придорожном кафе назвал меня своей девушкой, я от шока едва не проглотила язык. В его смеющихся глазах я разглядела ожидание, он хотел увидеть мою реакцию. А я никогда не относилась к тем девочкам, которые, если их потянуть за косу, обернутся и ударят учебником соседа. С первого класса считала это ниже своего достоинства и просто не обращала внимания. Хотя, кажется, с Климом эта установка дала сбой. Честное слово, мне хотелось воткнуть в него нож для стейка, и, кажется, я даже сжимала его в ладонях, когда Клим назвал меня любимой. Я ненавидела подобные игры. А он знал в них толк. Я же была слишком простой и прямой, никогда не понимала ни флирта, ни заигрываний. Лучший способ общения со мной был говорить прямо и открыто.
Моя жизнь была замкнута на спорте, я слишком много времени проводила на тренировках и плохо понимала, как нужно общаться с парнями не по делу, а таких, как Клим, и вовсе никогда не встречала. Искоса наблюдала в отражении окна за поведением официантки, которая заигрывала с ним, абсолютно игнорируя тот факт, что, по её сведениям, я девушка этого парня. Её попытки я расценила как неудовлетворительные, а навыки флирта ниже среднего, потому что Клим не обращал на неё никакого внимания.
Я всё ждала, когда он сделает нечто, что
