пророков и дидаскалов. Из стиля изложения соответствующих источников ясно, что современники, к которым адресовались произведения, и сами хорошо себе представляли, что означают эти «должности». Интересная и плодотворная попытка реконструкции устройства Церкви периода Дидахэ предпринята А. П. Лебедевым{Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви (от времен апостольских до X века). М., 1905. В настоящее время доступно современное издание: Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до X века. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2003.}.
В его исследованиях апостолы предстают как странствующие проповедники (миссионеры). Это именно странствующий проповедник – Дидахэ прямо указывает на обязанность общины принимать приходящего к ним апостола «как Господа», но при этом апостол не должен был оставаться в общине более одного, максимум двух дней – в противном случае он рисковал подвергнуться подозрению в том, что он ложный апостол. Апостол – сугубо аскетический миссионер, согласно Дидахэ отправляющийся в путь апостол мог взять с собой только хлеба до дальнейшей остановки, если же он намеревался взять с собой еще и денег, он рассматривался Дидахэ как ложный апостол.
Пророки, в отличие от апостолов, не обязательно должны были быть странствующими учителями – они вполне могли быть учителями, постоянно проживающими в общине, хотя странствовать им тоже не возбранялось. Главное отличие пророков – это учителя, проповедующие в религиозном экстазе, учителя, наделенные особым даром «говорить в духе». Как только что было сказано, пророки могли постоянно проживать в общине, более того, они рассматриваются Дидахэ как «первосвященники». Однако при этом не следует представлять их в качестве священников, регулярно отправляющих богослужебные функции – пророк говорил тогда, когда на него нисходила потребность проповеди в духе. При этом пророк мог принимать и активное участие собственно в богослужении.
Дидахэ, допуская постоянное нахождение пророка в общине, содержит и лаконичные положения, касающиеся материального обеспечения пророка – в этом случае ему полагались начатки в тех пределах, которые в то время были приняты. Допуская материальное содержание пророка в общине, Дидахэ одновременно заботится о том, чтобы оно не превратилось в средство обогащения пророка – ему полагалось ровно столько, сколько было необходимо, чтобы прокормиться, не впадая в соблазн обогащения.
В отношении дидаскалов, основываясь на Дидахэ, можно заключить, что они являлись странствующими учителями. Естественно, учителями являлись и апостолы и пророки, однако дидаскалы призваны были удовлетворить потребности тех, кто желал более «изысканного», «углубленного» (по крайней мере, с точки зрения интеллектуала) христианского учения. Как пишет А. П. Лебедев, «с ранних времен немало было лиц в христианском обществе, которые не хотели довольствоваться млеком и искали твердой пищи – в духовном смысле, искали премудрости, высшего знания и разумения – в религии; им-то удовлетворить и имели в виду между прочим дидаскалы»{Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до X века. СПб, 2003. С.32.}.
Все перечисленные церковные «должности» – апостолы, пророки, дидаскалы, являлись должностями харизматическими. Апостолы, пророки и дидаскалы становились таковыми в силу исключительно внутреннего призвания, а не в силу авторизации их со стороны христианской общины. Соответственно этой их черте каноническое право (а под этим термином мы в данном случае будем понимать те нормы, которые содержатся в раннехристианских источниках относительно данных церковных авторитетов) интересуется данными должностями лишь в двух аспектах:
– в аспекте проявления уважения к данным лицам со стороны общины,
– в аспекте отделения истинных учителей от ложных.
В первом аспекте Дидахэ предписывает оказывать должное почтение апостолам, пророкам и дидаскалам, как в материальном, так и в моральном смысле. Отсюда, например, нормы о начатках в пользу пророков, об обеспечении апостолов пищей.
Во втором аспекте Дидахэ устанавливает критерии, позволяющие отличить истинного апостола или пророка от ложного. Так, например, если апостол остался в общине на третий день, то он ложный апостол, если апостол, покидая общину, просил денег, он ложный апостол, если пророк, проповедуя в экстазе, приказывает накрыть стол для совместной трапезы и сам принимает в ней участие, он ложный пророк, если проповедующий в экстазе пророк попросит денег, то он – ложный пророк.
Поскольку эти должности происходят от призвания, а не от действий общины, каноническое право не содержит и не может содержать каких-либо норм, касающихся «рукоположения» апостолов, пророков и дидаскалов – это бессмысленно, поскольку они стали таковыми не от людей, но от Духа Святого, а посему в функции людей могло входить не «назначение» апостолов, пророков и дидаскалов, разве что в необходимых случаях проверка их относительно их подлинности или ложности.
Будучи лишенными административного происхождения, апостолы, пророки и дидаскалы были лишены и административных функций в церковной общине. Как пишет А. П. Лебедев, «сама природа таких должностей, как апостольство и пророчество, исключала возможность занятия административными делами Церквей… они не были ведь должностными лицами отдельных Церквей; их миссия обращена была ко всей Церкви, они принадлежали всей совокупности верующих; от этого по первоначальному правилу… они должны были странствовать»{Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви… М, 1905. С.8.}.
2.2.2. Епископальная Церковь
В ходе исторического развития харизматическая Церковь уступила место епископальной организации. Этот процесс занимает достаточно уважаемое место в исследованиях по церковной истории, я не буду специально останавливаться на нем в настоящей книге – мы примем этот факт как данность{Из интересных доступных в настоящее время работ по логике этого процесса опять же можно порекомендовать исследование А. П. Лебедева «Духовенство древней Вселенской Церкви».}.
Для епископальной Церкви с самого начала характерен принцип иерархичности. Происхождение данного принципа скорее церковно-организационное, нежели церковно-правовое – каноническое право не создает данный принцип, а лишь закрепляет его как уже сложившееся положение вещей. Подтверждением этого может служить то любопытное обстоятельство, что при всей важности вопроса об иерархии, канонов, которые систематически излагали бы учение об иерархии мало, речь идет о фрагментарных аспектах, скорее возникших вследствие нарушения издревле существовавших в предании правил – именно так можно объяснить отсутствие систематического канонического регулирования данных вопросов.
Епископальной Церкви известны три основных уровня церковной иерархии – епископ, пресвитер (священник), диакон. В дополнение к данным трем уровням существуют «низшие уровни клира» (чтецы, певцы и др.), к которым внимание канонического права было привлечено в гораздо меньшей степени.
В основе построения и в основе взаимоотношений между различными уровнями церковной организации находился принцип иерархического строения. Данный принцип предполагал возрастание полномочий в церковной организации от низших уровней иерархии к высшим, равно как и подчинение низших уровней высшим.
Как уже указывалось, каноническое право не создает, а закрепляет сложившееся в данных вопросах положение вещей. Очевидно в силу именно этого мы не найдем в соборном праве систематического изложения или четкого перечня полномочий епископа, пресвитера, диакона. Напротив, стиль изложения иерархических вопросов в соборном праве таков, что конкретный объем этих полномочий известен ранее, известен из
