тоже. Правда, с опаской нарекали люди деток. Оно и понятно! Кто ж знает, на счастье или на беду этак величать.
Пару тех рыбин на озере видал народ после не один год. Но в человечьем обличье никому не показывались более. Знамо дело, чего народ-то смущать! Уж больно красивая пара была, так говорят.
Лунные няньки
Вот ещё вспомнилось мне о случае, когда нянька необычная объявилась. На краю деревни жила женщина одинокая, Мария. Муж у неё помер в одночасье молодым, сгорел в лихоманке[48]. Деток ей не оставил, не сложилось у них с этим.
А второй раз не пошла она замуж, не схотела. Говорят, больно люб ей был муж, не смогла другого приветить.
Живёт себе в однова, знамо дело, не сахар. Ни тебе поговорить с кем, ни поругаться. Но ничего, попривыкла со временем. Уж лет пять перебивалась, и тут подбросили ей ребёночка на крыльцо. Под утро услыхала плач. Вышла из избы, а вот он, голыш лежит, хныкает. Спервоначалу ошалела вдова. Кто на такое решился? Перебрала в голове всех деревенских — никто на ум не идёт. И решилась она выдать ребёночка за своего. Не девка, чай, чего стыдиться? Мальчугана нарекла Василием, сыночком стала кликать. Зыбка имелась — муж озаботился в своё время. Деревенские бабы стали примечать, что расцвела Мария, помолодела, улыбка с лица не сходит. Ну, прознали, слышь-ка, о дите. Малость покумекали, языки почесали, кто отец мальчонке, да и успокоились.
А Мария налюбоваться сыном не может. Тетешкается час через час, без умолку разговоры с ним разговаривает, а то песенки поёт разные. Знамо дело, благодатно ей! Времечко прошло, и заметила наречённая мать, что ближе к полнолунию кричит дитятко криком неутешным. По всему выходит, что пять дней в месяц мать ни на чуть отойти не может от ребёнка.
Призадумалась женщина, пошла посоветоваться с матерями.
Ну, то да сё, а толком никто ничего не молвил. Все, мол, кричат груднички, чего шум из-за этого поднимать. Лишь одна старушка подошла тихонько и шепнула:
— К ведунье сходи, что у Чёрного Камня живёт.
Недалеко от болота каменная скала стояла, круглый год тёплая, зимою снег на ней не лежал, истаивал. Ходил сюда люд погреться, тепло-то лечебное было! Хворь разную как рукой снимало. Неподалёку избушка старенькая, в ней женщина жила. Говаривали, что бабка её пришла из неведомых мест с девчонкой-младенцем на руках. Ну, зла никому не творила, наоборот, лечить принялась, потому как в травах толк знала. Шептались, что из рода колдуний она. Правда ли, нет, не скажу. Однако не побоялась жить в отдалении от деревни. А это в диковинку! Девчоночка подросла и принесла матери младенчика, дочку. А та, в свою очередь, тоже в положенный срок родила девочку. Вот к этой ведунье по имени Шатана и отправилась Мария. Боязно, знамо дело, но всё же пошла! По тропке добралась, в двери стукнула, ждёт, а у самой сердце из груди вот-вот выскочит. Пёс залаял, кот фыркнул, отворилась дверь, выглянула женщина в годах, спрашивает:
— Что, Мария, не даёт ребёночек спать ночами?
Та обомлела, только и прошептала:
— Так и есть…
— Ну, заходи, коли так, — буркнула ведунья и в избу вернулась.
Мария вошла, огляделась украдкой. Травы по стене и под потолком, тепло от печи, на столе две кружки дымятся.
— Садись, выпей чаю с дороги, согрейся, — предлагает чародейка. — Али боишься?
— Чего бояться-то! — оправилась Мария. — Чай, не зверь ты! — из кружки хлебанула, осмелела вовсе. — А почто так кличут тебя? Имя странное, Шатана!
Усмехнулась хозяйка:
— Не из этих мест мы, поди-ка знаешь. Другого мы роду-племени, потому имена наши вам чудными кажутся. На моём родном языке имя Шатана означает всевидящая.
Посидели, молча, ещё чуток, потом Мария молвит:
— Не мой ребёночек, подкинули, тебе первой в том признаюсь.
Ведунья покивала в ответ.
— По сердцу он мне пришёлся, и на мужа покойного похож с лица. Одна беда, кричит пять ночей и дней в полнолуние.
— Ведаю я о том, Мария, сама хотела прийти к тебе, да не знала, примешь ли помощь мою. Не испугаешься ли сделать то, что скажу?
— Чего уж бояться, коли сама к тебе пришла! Говори.
И научила Марию Шатана, что и как сказать и в какой час. Травки дала, рассказала, как приготовить. Проговорили они долго, ровно подружки давние. Оттаяла Мария, на душе полегчало, и до дому дошла с уверенностью, что всё наладится.
В ночь перед большой Луной заварила она траву, сама попила и сынку дала. Искупала его в травах духмяных[49], завернула в холстинку и пошла к Чёрному Камню. На скалу взобралась, промеж камней в ложбинку уложила мальчонку и сама рядышком легла. Сомкнула веки и сказала слова, коим научила ведунья. Сказала и не заметила, как провалилась в сон.
Очнулась Мария от того, что кто-то пел песню над ними. Приоткрыла глаза, а рядом женщина сидит красоты невиданной, Васеньку на руках качает. Пригляделась мать, поняла, что соткана незнакомка из лунного света и сынок, слышь-ка, тоже светится. Хоть и страшно было Марии, а всё ж не сробела, сумела сказать:
— Почто сыночка моего взяла? Плохого желаешь ему? Али забрать навострилась?
Та в ответ глянула строго, после улыбнулась:
— Как я могу плохо сделать сыну моему?
— Сыну? — Мария вперёд подалась. — Зачем тогда на крыльцо подкинула?
— Вышло так, — отвечает ей женщина. — Встретила я молодца год назад вот на этой скале, полюбили мы друг друга, а потом Святояр родился. Он наполовину человек, и потому я хочу, чтобы на Земле он жил.
— А где же отец Святояра?
— Погиб он от меча злого колдуна, когда защищал меня и сына.
— Вон оно как, — протянула Мария. — Всё ж Васенька наполовину сирота, без отца ему расти, стало быть…
— Ничего, — продолжает светящаяся, — зато у него две матери будет. Ты не бойся, я ему ничего не расскажу о себе, пусть подрастёт сперва. Пока нянюшкой скажусь, а там, как ты решишь, так и будет. Имя его настоящее никому не говори, чтобы беды не накликать.
Вздохнула тяжко и продолжает:
— Дозволь на ночь нянек к нему приставить? И тебе полегче будет и мне спокойнее — пригляд за кровиночкой.
— Каких же
