осторожно прижал к себе Снежану и подвесил перед собой в памяти квадратик кюар-кода. Губы сложились в беззвучное слово «рок», которое он произнёс мысленно. Сознание обрубилось, словно нажали выключатель, и он уже не увидел, как спутники, убедившись в благополучном отбытии первой группы, разбились на две группки, исчезая один за другим.
Как на это исчезновение отреагировала охрана военного заповедника, осталось неизвестно.
Луганск‑23
12 июля, 8 часов утра
Худоба полковника Утолина давно стала притчей во языцех для сотрудников силовых ведомств, но это не мешало ему выполнять свои обязанности и мотаться вдоль фронта чуть ли не каждый день, часто без отдыха и сна.
Вызванный директором луганского филиала ФСБ в восемь часов утра, он не обрадовался, однако сумел привести себя в порядок и заявился в здание конторы на площади Ленина через двадцать минут, не выдавая своих чувств.
Самойлов был не один, и можно было не сомневаться, что директор вообще ночь провёл на рабочем месте. С ним сидел за чашкой кофе полковник Семенихин, начальник разведки ФСБ в районе боевых действий.
– Присоединяйся, Борис, хлебни кофейку.
– Спасибо, некогда. – Тем не менее Утолин сел, и полковник налил ему из кофейника горячего кофе. – Мне в девять надо быть в другом месте.
– Успеешь. Я уже рассказал Роману Викторовичу, зачем нас вызывал президент.
Утолин промолчал, потому что он тоже доложил Самойлову о визите в Крым.
Кофе был горяч и горек, но подействовал как прекрасный тоник.
– Ты хорошо знаешь Шелеста? – спросил хозяин кабинета, допив свой кофе. – Ему грозят немалые неприятности.
– Он мой давний приятель.
– Его, скорее всего, возьмут в оборот и посадят.
– «Бесогон»?
– «Бесогон».
– Не знаю, как ему помочь.
– Подумай.
– Не стоит переживать, товарищ генерал, за полковником стоит немалая сила.
– Что за сила? – сузил глаза Самойлов.
– РОК, – улыбнулся Утолин.
– РОК не имеет рычагов для защиты…
– Ошибаетесь, Роман Викторович, у Корпуса свои люди во всех военных структурах, и люди это серьёзные.
– И всё-таки надо предупредить Шелеста, потому что мне только что доставили приказ установить все связи полковника и найти компромат.
– Чей приказ?
– Кремлёвский, – поднял глаза к потолку директор филиала ФСБ.
– Понятно.
– Для этого я тебя и вызвал. Когда ты сможешь увидеться с полковником?
Утолин помедлил, зная ответ, но сказал другое:
– Постараюсь пораньше.
– Хорошо, жду сообщений.
Утолин одним глотком допил кофе и покинул кабинет Самойлова, размышляя о линиях судьбы, связывающих людей. Директор не слишком хорошо относился к сотрудникам ГРУ, однако не мог не предупредить хорошего оперативника об опасности, так как сам служил Отчизне и желал ей только победы.
* * *
Ночь выдалась беспокойная, одна из разведгрупп, посланная в Днепропетровск, переназванный киевскими властями в Днепр, не вернулась, и Шелест напрасно прождал её возвращения или хотя бы донесения через спутник. Спал он не больше двух часов и встал по вызову директора управления разведки генерала Чащина с гудящей головой.
Потратив полчаса на утренние процедуры и слегка взбодрившись, Олег глотнул горячего кофе, сваренного дежурным по связи Никитой Васнецовым, и поспешил из своего кабинета, где и расположился на ночь, в кабинет Чащина, встретив по пути полковника Утолина из военной контрразведки ФСБ.
– А ты здесь по какому поводу? – удивился Шелест, имея в виду, что филиал ГРУ и филиал ФСБ находились в разных районах города.
– По тому же, что и ты, – усмехнулся Утолин, на тощем теле которого муаровое комби сидело как на пугале.
– Я ещё не знаю, чего хочет шеф.
– Зато я знаю.
– Поделишься?
– Готовься к обороне, Олег Иванович, на тебя, скорее всего, повесят инцидент с самоходкой.
– Я вроде бы всё сказал.
– Сверху требуют жертв, а твои мстители исчезли, да и сестра неведомо где. Не знаешь ведь, куда она девалась?
– Не знаю, – честно ответил Шелест.
Остановились в коридоре перед дверью кабинета Чащина.
– Нас с Валерием Егоровичем, – Утолин, хмуря белёсые брови, бросил взгляд на дверь, – вызывал в Сочи президент. Он тоже требует наказать авантюристов, запустивших самоходку, что могло стать причиной международного конфликта.
– Значит, друзья достали-таки его, – понимающе усмехнулся Шелест.
Утолин кивнул. Оба знали, кто числится в друзьях президента.
– Ладно, учту, – пообещал Олег.
В кабинете генерала кроме хозяина сидели двое: советник президента Валерий Егорович Борисов, седоватый, гладкобритый, с седыми висками, и заместитель Чащина по кибербезопасности полковник Смирницкий. Оба встали, чтобы пожать руки вошедшим. Чащин остался сидеть, только кивнул:
– Присаживайтесь.
Шелест сел, чувствуя себя неуютно.
– У нас очень мало времени, – продолжил Чащин, глянув на часы; он носил «командирские», практически не претерпевшие изменений внешнего вида с момента их создания в середине прошлого века, но дополненные многими функциями нынешнего поколения часовой техники. – Мне приказано арестовать тебя, полковник, и доставить в СИЗО луганского военного ФСИН.
От неожиданности Шелест с трудом сдержал эмоции, лишь медленно выдохнул застрявший в лёгких воздух.
– Э-э… давно готов, товарищ генерал.
Чащин усмехнулся:
– Давно? Это интересно. И даже не хочешь спросить за что?
– Наверное, за «Бесогон».
– На тебя состряпали телегу, – буркнул Смирницкий, широкий как бельевой шкаф, без талии, но не пузатый. – Обвиняют во всех грехах, в том числе и за срыв последней разведоперации.
– Ребята просто застряли…
– Это понятно, мы все хотим, чтобы разведчики вернулись в целости и сохранности. Но факт остаётся фактом.
Шелест посмотрел на Борисова, славящегося своим уравновешенным характером. Но тот молчал.
– Кто накатал телегу?
– Неизвестно, – сказал Чащин. – Но, судя по фактажу, человек осведомлённый о состоянии дел в твоём подразделении. Враги у тебя есть?
Шелест подумал:
– Прямых нет, если не считать противника. Болданов во всеуслышание обещал сделать из моей крови напиток «Шелестящий» с добавлением черешни.
Борисов улыбнулся, темнолицый, словно житель северных окраин России, и голубоглазый.
– Ну, это известный каннибал, как и все нацисты. Они ещё в две тысячи четырнадцатом году проводили в Николаеве ярмарку и продавали творожную запеканку «Мозги Жириновского», «Сырники с москалём» и компот «Кровь российских младенцев».
– Зверьё! – буркнул Утолин.
– Наши либералы вряд ли уступают им по ненависти к русским, разве что сдерживаются, чтобы не загреметь на нары.
– Те, кто уехал, не сдерживаются.
– Значит, прямых нет, – сказал Чащин. – А Варягин?
Олег шевельнул уголком губ.
Речь шла о полковнике Варягине из генерального штаба Министерства обороны, вечно спорящем о тактике проведения спецопераций в тылу ВСУ. Одно время он даже писал рапорт министру, обвиняя Шелеста в некомпетентности, особенно после того как Олег разработал операцию по захвату Запорожья. Тогда все российские олигархи взвыли волками: не трогайте город! И было понятно почему: на территории Запорожья располагалось восемь крупных заводов, принадлежащих олигархам, которым страшно
