ты еще помыла посуду». Она, вероятно, думает, что действует осторожно, но это не так.
Он не увидел в этом ничего смешного.
— Что ты собираешься делать?
— Сейчас это не проблема, — сказала она.
— А если это станет проблемой?
— Я что-нибудь придумаю.
Ему не понравилось, как это прозвучало.
— И все же тебе следует прекратить общение с Роландом.
Она села прямее.
— Может, ты перестанешь мной командовать?
— Перестань заниматься глупостями, и я перестану.
Ее глаза сузились.
— Скажи триста.
Хрен. Нетушки, спасибо.
— Что, Десандра недавно заходила?
— Мне не нужна Десандра, чтобы учить меня оскорблениям. И что, черт возьми, это за комментарии по поводу того, что на мне надето? В этих шортах нет ничего плохого.
— У тебя что, нет джинсов?
— Есть.
— Ты должна была надеть их.
— Почему это? Вид моих ножек беспокоит тебя, Дерек? — Она остановила Арахис и вытянула левую ногу перед ним. — Что-то не так с моими ногами?
С ее ногами не было ничего плохого. Они были белыми и мускулистыми, и мужчины, которые кое-что понимали, замечали их. Он не собирался замечать их по списку причин длиной в милю, начиная с того факта, что ей всего шестнадцать, а ему двадцать. Он обошел ее ногу. — Чем больше защиты между твоей кожей и когтями других людей, тем лучше.
— Я сразила шакала-оборотня, и это не я истекаю кровью.
— У меня нет кровотечения.
— А как же. И на твоей толстовке дыра, там, где он задел твое плечо.
Он посмотрел на нее.
— Я не должна была указывать на это? — Она прижала руку к груди. — Прошу прощения, сэр Волк.
— Через несколько часов у меня все заживет. У тебя так не получится. Если бы тебя порезали кошачьи когти, ты бы истекла кровью, если бы мы не обработали рану. Это сделало бы тебя слабой. Через несколько часов у тебя могла бы снова открыться рана, если бы ты ее задела. Кошки — грязные животные, и под когтями у них всякое дерьмо. Ты можешь умереть от инфекции.
Они свернули направо на Берч-роуд. Слева простирались руины торгового центра. Во время существования торгового центра его окружала узкая полоска газона, засаженная декоративными деревьями. Теперь деревья выросли, и между стволами проросли колючие кусты, образуя естественный ответ забору из колючей проволоки, и позволяя лишь мельком увидеть торговый центр за ним. Большинство его зданий давным-давно превратилось в пыль. Дожди смыли их, и все, что осталось от торгового центра — это случайные вывески. Он прочитал названия — «Берлингтонская фабрика одежды», обувной магазин «ПейЛесс», «Росс… Они ничего для него не значили.
— Ты делился своим мнением по поводу кошек с Кэрраном? — спросила Джули. — Или львы-оборотни немного менее грязные, чем остальные кошки?
Он отказался проглотить наживку.
— Рана, которая доставляет мне незначительное неудобство, может стать смертным приговором для тебя.
Джули вздохнула.
— Ты действительно думаешь, что если леопард-оборотень нападет на меня, джинсы остановят его? Одежда не обладает магической силой, Дерек. Она не защищает мистическим образом от трехдюймовых когтей насильников или убийц. Если кто-то решит причинить боль, он сделает это независимо от того, есть на коже тонкий слой джинсовой ткани или нет. Расслабься.
— Это лучше, чем ничего.
Она хитро прищурилась. Он собрался с духом.
— Я видела фотографию Хью, когда он был в твоем возрасте, — сказала она.
— Ммм.
— Хью был красавчиком.
Его реакция, должно быть, отразилась на его лице, потому что она откинула голову назад и рассмеялась.
* * *
ДОРОГА ПЛАВНО ИЗГИБАЛАСЬ. Они продолжали ехать к повороту, который вел к Орион Драйв. Здесь торговый центр не скрывали деревья, и он был на виду. Он остановился. Джули спрыгнула с лошади, привязала Арахис к дереву и, достав матерчатый рюкзак из седельных сумок, повесила его на левое плечо.
Перед ними раскинулась автостоянка шириной около полутора тысяч футов и, вероятно, длиной в две тысячи футов. Асфальт был испещрен неровными ямами, каждая из которых была заполнена мутноватой водой. Невозможно было сказать, насколько они глубоки. Над водой висел легкий туман, и в его полупрозрачных глубинах плавали крошечные зеленые огоньки, их слабый свет был колдовским и жутковатым. В центре всего этого под углом в сорок градусов торчал шпиль из темно-серого камня, похожий на иглу, небрежно воткнутую в ткань парковки. Грубый и темный, он возвышался примерно на тридцать футов над парковкой, шириной в двадцать футов у основания и сужающийся к узкому концу. Пиллар Рок. Им пришлось бы пробираться по парковке, чтобы добраться до него. Трем идиотам-оборотням было велено встретиться там со своим связным.
Дерек вздохнул. Раньше он чуял запах болота, которое пахло мускусом и зеленью, водорослями, рыбой и растительностью, как куча скошенной травы, которой позволили превратиться в компост, чтобы из нее могли вырасти новые растения. Пахло жизнью. Это место пахло грязью и водой, но никак не жизнью. До него донесся слабый зловонный запах чего-то мерзкого, чего-то гниющего и отталкивающего.
Джули напряглась, положив руку на топор.
— Что ты видишь?
— Синий, — сказала она.
Синий цвет означал человека.
— Уродливый, выцветший синий, почти серый. Это плохое место.
Он сделал несколько шагов назад и сел на бордюр. Она двинулась в кусты позади него. Он услышал, как топор вонзился в дерево. Зашуршали листья, и она протянула ему сухую палку шести футов длиной — трость для ходьбы. Он взял ее и кивнул. Хорошая идея. Она снова исчезла, вернулась со своей тростью и села рядом с ним.
Они тихо ждали, наблюдая и прислушиваясь. Текли минуты. Туман клубился над темной водой и мерцал в лунном свете. Джули не шевелилась.
Несколько лет назад, когда ему было всего восемнадцать, Джим, тогдашний начальник службы безопасности Стаи, поставил его во главе небольшой группы двенадцати- и пятнадцатилетних подростков, которые проявили потенциал для скрытой работы. Из всего, чему Дерек пытался их научить, он обнаружил, что терпение было самым трудным. К этому моменту все они уже почесались бы, или вздохнули, или издали какой-нибудь звук. Джули просто ждала. С ней было так легко.
Они увидели это одновременно: короткую вспышку чего-то бледного, движущегося в темно-синей тени шпиля. Волосы у него на затылке встали дыбом. Кто-то пристально смотрел на них из этой тени. Он не мог видеть его отчетливо, но чувствовал тяжесть его насыщенного злобой взгляда, который пронзал его из мрака. Он притворился, что не заметил. Рано или поздно ему надоест.
Туман начал рассеиваться, истончаясь, словно испаряясь. Оно заманивало их.
— Как только мы пойдем туда, станет туманно, — тихо сказал он.
— Да, — согласилась Джули.
Не было
