ни стоило, — невозмутимо отвечаю я, надеясь, что мое лицо не пылает.
Она ухмыляется. — Ну, в таком случае, черная блузка.
Я киваю. — Отлично. Это то, что я надеялась, что ты скажешь.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз утруждала себя одеванием, но, изучая свое отражение в зеркале в полный рост и разглаживая черную юбку, я понимаю, что мне нужно делать это чаще. С моими волосами, уложенными свободными волнами, и тонким слоем шоколадно-коричневой подводки для глаз, подчеркивающей темно-синие глаза, я чувствую, что могу покорить весь мир.
И, возможно, убедить детектива помочь мне.
Это невыполнимая задача? Вероятно.
Но я стараюсь для Эйприл.
— Что, если они тебе не помогут? — Тихо спрашивает Девин, глядя на мое одеяло. — Тогда что нам делать?
Я думаю, они должны помочь.
— Мы продолжаем делать то, что делаем. Мы не заткнемся, пока весь мир не узнает имя Эйприл, — говорю я. — И мы собираем достаточно средств, чтобы денежное вознаграждение было невозможно проигнорировать.
— Ты хорошая подруга, — говорит Девин с мягкой улыбкой.
— Нет, Эйприл хорошая, — говорю я, качая головой. — Ее стоит искать. Без нее мир стал еще более дерьмовым местом.
— Я бы хотела, чтобы у меня была такая подруга, как ты, — вздыхает Девин, играя с прядью ее волос. Укол вины пронзает мою грудь, и я отворачиваюсь от зеркала, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Девин, так и есть, — мягко говорю я. — Мы друзья.
Она ошарашенно смотрит на меня, затем ее губы медленно растягиваются в ослепительной улыбке. — Правда? — взволнованно спрашивает она, как будто не может поверить в то, что я говорю.
Я заливаюсь смехом. — Да! Зачем мне приглашать тебя, если я не считаю тебя подругой?
— Ты сказала, что тебе нужна моя помощь в чем-то! — парирует она.
— Да, но зачем мне это делать, если бы ты не был моим другом?
Девин визжит и бьет кулаком по воздуху.
— О Боже мой, я дружу и с тобой, и с Эйприл! Я дружу с крутыми девчонками! Вы, ребята, мне как старшие сестры!
Я ошарашенно смотрю на нее, пока она восхищенно дрыгает ногами и потягивает кофе.
— Я определенно не крутая, — говорю я ей, пока она продолжает сиять. — Мне двадцать девять лет, и я работаю в кофейне.
— Да, и у тебя самая лучшая кровать на свете, и ты собираешься завести себе парочку горячих детективов, — говорит она в перерывах между громкими глотками своего напитка.
И я подумала, что я выпила слишком много кофеина.
Но Девин продолжает выглядеть воодушевленной. Это самое пикантное, что она делала с тех пор, как исчезла Эйприл, и я не могу не впитывать часть ее позитива.
У меня действительно самая лучшая кровать на свете, и я позову кого-нибудь нам помочь.
Другого выхода нет.
Мое сердце бешено колотится всю дорогу до офиса бюро.
Я не была в Рок-Хилле много лет, хотя это один из крупнейших городов Северной Калифорнии. В любое другое время я бы с удовольствием прогулялась по модным ресторанам и бутикам, но сейчас, когда я нахожу выход, меня охватывает чувство страха.
У меня в голове есть подобие плана, но чем ближе я подъезжаю к городу, тем больше он кажется нелепым.
Если эти следователи «Альфы» не были задействованы раньше, почему они захотели участвовать в деле Эйприл сейчас?
Для чего нужна коробка макарон?
Я чувствую себя глупо. Оптимизм, который я впитала от Девин, медленно тает, и мои мысли закручиваются в спираль.
Это не сработает.
Я борюсь с негативными мыслями, пока нахожу пункт назначения и заезжаю на парковку, умудряясь найти место, на котором нет предупреждения о буксировке. Здание находится внутри бизнес-парка с девственно белым фасадом и тонированными окнами. Большая металлическая табличка рядом с дверью гласит: Частное бюро «Альфа».
Я чрезвычайно напугана, и неуверенность в себе, как и раньше, закрадывается, когда я осторожно беру коробку с макаронами с пассажирского сиденья.
Сделай это для Эйприл. Худшее, что они могут сказать, — «нет».
Я выхожу из машины с коробкой печенья в руке и сумочкой, перекинутой через плечо, и разглаживаю юбку. Я бросаю взгляд на свое отражение в окне и выпрямляюсь, изображая уверенность.
— Мы можем это сделать, — шепчу я отражению. — У нас это получится.
Возможно, я точно не знаю, в чем заключается мой план, но, по крайней мере, я что-то.
Мои кошачьи каблучки стучат по дорожке, когда я направляюсь к главной двери. Я еще раз смотрю на табличку, делаю глубокий вдох и открываю дверь.
Здесь ничего не происходит.
6
СКАЙЛАР
Вход в здание крайне разочаровывает. Меня встречает пустая приемная с двумя стульями слева и пустым столом прямо передо мной. На столе стоит крошечное растение в горшке и полдюжины держателей для визитных карточек.
Единственным звуком является тихое жужжание кондиционера. Здесь даже не горит свет, и на секунду мне кажется, что все здание пусто.
Затем я чувствую это.
Альфа.
Все мое тело напрягается, и я временно парализована.
Я никогда так не реагировала ни на один аромат. Я принимаю свои супрессанты, как положено, никогда не пропуская ни одной дозы, особенно после того, что случилось с Джейсоном.
Но по спине у меня бегут мурашки, а мысли путаются.
Сильные образы наполняют мое воображение, и я никогда не хочу прекращать вдыхать этот аромат.
Это дождь в лесу с легким привкусом сосны.
Это тонкий дымок от задувания свечи после выхода из ванны.
Любовные романы.
Тоска.
Утешение.
Я чуть не роняю свои макароны, когда стою с отвисшей челюстью, выглядя абсолютной чудачкой.
Часть меня хочет уйти и никогда не оглядываться назад.
Я чувствую, как на моих трусиках образуется влажное пятно, и я в шоке.
Что, черт возьми, происходит?
Но дело не во мне и не в отвратительной реакции моего тела.
Это нужно для Эйприл.
И если этот запах приведет к кому-то, кто сможет мне помочь, мне нужно прислушаться к нему и найти источник.
Мои ладони вспотели, дыхание прерывистое, но я заставляю ноги двигаться. Я бреду по коридору, следуя за невероятным ароматом.
Почти каждая дверь, мимо которой я прохожу, закрыта, а в окнах темно. Но в конце коридора есть свет, который льется из офиса.
Тот, у которого частично открыта дверь.
Слышится слабый звук набора текста, когда я приближаюсь на дюйм, позволяя аромату проложить путь.
Мое сердце бешено колотится в груди, когда я крепко сжимаю коробку с макаронами перед собой, как будто печенье дает мне чувство уверенности, которого у меня нет в остальном.
К тому времени, как я
