абсолютно все видят в нём старика?
Но я же вижу молодого парня! Да ему же не больше двадцати пяти! Что вообще происходит?
— А вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке? — поинтересовалась я осторожно. — Вы сейчас о том мужчине, который приносил нам какао?
Нет, ну вдруг я кого-то не заметила? Вдруг, пока я отвернулась, в зал вышел кто-то ещё?
— Конечно о нём, — раздражённо фыркнула Эльза. — Который приносил како и торт. Да здесь и не было больше никого.
Я сникла. Мозг мой отказывался анализировать и объяснять происходящее. И в данный момент я не понимала ничего. Ровным счётом ничего. Кроме того, что Сандера, моего Сандера, все видят семидесятилетним стариком. Как такое вообще возможно?
— Дорогая… — позвала Инга, и я подняла взгляд. Подруги смотрели с сочувствием. И с ноткой стыда.
— Прости, мы совсем не хотели осуждать твой выбор.
— Ты просто так расстроилась…
— Конечно, ты можешь встречаться с кем угодно.
— Вот наша тётка, например, вышла замуж за мужчину старше себя на тридцать лет. И ничего.
— Правда, он был очень богат…
— А тут все пятьдесят лет разницы…
— Но мы в любом случае всецело поддерживаем твой выбор!
— Главное, чтобы ты была счастлива!
На меня уставились две пары глаз. Настолько искренне, что я едва не прослезилась.
— Спасибо вам, девочки! Я очень сильно вас люблю и действительно ценю вашу поддержку. И мне безумно приятно, что вы готовы меня поддержать.
Дальше разговор не клеился. Я постоянно уплывала в свои мысли, а близняшки с опаской косились на меня и старались говорить вполголоса. Так что уже через четверть часа они засобирались назад в академию. Напомнили, чтобы я тоже не задерживалась. Посоветовали не слишком напрягать моего кавалера. А то мало ли — сердце… И ушли.
А я осталась. Потому что мне было просто необходимо поговорить с Сандером. Который так больше и не появился в зале.
— Привет.
Что можно придумать глупее, чем простое привет? Но стоило мне зайти на кухню и увидеть Сандера, упирающегося руками в раковину, как мысли напрочь вылетели из головы.
Кран был открыт, струя с шумом врезалась в металл. Со светлых волос стекала вода. По чёлке — вниз. Мокрые пряди повисли, скрывая лицо. И всё, что я видела — это напряжённые плечи и пальцы, до белизны впившиеся в края раковины.
— Привет, — процедил он. — Вот и поговорили.
— Сандер, нам надо…
— Уже не хочешь меня целовать?
Он резко повернулся, отчего с его волос разлетелся веер брызг. На губах застыла злая усмешка.
— Не такой я и идеальный, да, Марика?
И столько горечи было в его голосе, что я не выдержала. Какая разница, что там видят другие? Для меня он вот такой — молодой, светловолосый, с яркими зелёными глазами. Мой.
Сократив расстояние, я поднялась на цыпочки и почти невесомо коснулась своими губами его губ.
И он словно сорвался. Обхватил руками моё тело, с силой вжал в себя… Но тут же, опомнившись, ослабил хватку. Вцепился пальцами в ткань рубашки и смял изо всех сил. Выпустил. Запутался в волосах. Движения резкие, порывистые. Словно он пытался передать что-то очень важное, но не находил слов.
Я протяжно выдохнула ему в губы, и из него словно вынули стержень. Сандер на миг замер. А потом отстранился. Но лишь чтобы зарыться лицом в волосы и вновь обхватить меня руками. На этот раз иначе. На этот раз бережно. Словно последнюю соломинку, которую ни в коем случае нельзя сломать, иначе улетишь в бездну. Именно такой соломинкой стала я для Сандера. Я ощущала это всем своим существом и боялась пошевелиться, пока он дышал мной. Чтобы не спугнуть. Чтобы не слышать больше тех злых слов.
— Мне всё равно, кто там что видит, — прошептала едва слышно. — Я знаю тебя таким. И почему-то мне кажется, что знаю всю жизнь.
Ответом мне был грустный смешок.
— Лучше бы так, Марика.
Его голос больше не дрожал. Ни от злости, ни от отчаяния. Вот теперь можно было спрашивать.
— Расскажешь?
Он шумно втянул воздух сквозь зубы. И на выдохе отпустил. Я сделала шаг назад и вгляделась в такое знакомое лицо.
Удивительно, но как я ни приглядывалась, не могла разглядеть ни одной морщинки. В чём же дело? Почему для остальных он выглядит иначе?
— Что ты хочешь знать?
А правда, что? Кто бы подсказал, какой правильный вопрос задать… Но, судя по всему, облегчать мне задачу Сандер не спешил.
— Почему окружающие видят тебя семидесятилетним стариком?
— Потому что я выгляжу как семидесятилетний старик.
Ага.
— А почему я вижу тебя парнем двадцати пяти лет?
— Потому что мне действительно двадцать пять лет… Даже ещё двадцать четыре, если честно. Двадцать пять исполнится летом.
Ясно.
— А что произошло?
— Ничего хорошего…
Так.
— Сандер, ты расскажешь уже или мне снова задержаться до ночи?
— Знаешь, а я был бы не против, — криво улыбнулся он. Но под моим взглядом нахмурился и заговорил, подбирая слова. — Это случилось год назад. Мы кое-что не поделили с одним однокурсником. И…
Он порывисто провёл ладонью по лицу. Развернулся, закрывая до сих пор текущую воду. Застыл, вцепившись в широкий вентиль.
— Я не горжусь этим, ладно? Он мне угрожал. И я решил влезть к нему в комнату и…
— Что-то украсть?
— Найти компромат, — закончил Сандер упавшим голосом. — Думал, смогу его шантажировать.
— И как? Нашёл?
Известие о том, что такой со всех сторон положительный Сандер собирался пойти на преступление, неожиданно неприятно царапала. Не могу сказать, что это разрушило мой мир… Но точно напомнило о завышенных ожиданиях.
— Я не хороший парень, Марика. — Сандер снова повернулся ко мне и смерил яростным взглядом. Словно защищался и оправдывался одновременно. — Я делал глупости и ошибался. Но, видят боги, я не заслужил смерти.
— Ты вроде как и не умер…
— А должен был. Этот… козёл… решил, что смерти мне будет мало. Он провёл запрещённый ритуал, чтобы забрать мою магию. Заклятие должно было сожрать меня за несколько дней.
— Но прошёл год.
— Так и есть… Это всё дом. Эта кофейня когда-то принадлежала моей матери. Под фундаментом находится небольшой источник магии. Он и поддерживает во мне остатки жизни. Только… Я не могу отходить далеко от этого места. Как на цепи сижу.
Я с ужасом смотрела на Сандера и старалась переварить услышанное. Всё это было действительно ужасно. И у меня просто в голове не укладывалось, как кто-то мог сотворить подобное… Но не давала покоя одна мысль. Она назойливым червячком копошилась в
