вроде и неуместное, но так точно выразившее то, что с ним происходит. Как хорошо, что маме Марины не нужно ничего объяснять. Как хорошо, что она это приняла. Мало кто даже из близких знает о том, каким страшным даром он обладает.
Во время короткого разговора Максу удалось собраться. Но, подумав о мертвых, он внезапно понял, что в этой комфортабельной палате в новом крыле больницы они тоже есть. Или это он приманивает их? От этой мысли, которая ошпарила кипятком, ему захотелось броситься на улицу немедленно, бегом. И почему он раньше до этого не додумался? Марине только неупокоенных душ тут не хватало!
– Максим, иди на воздух, – поторопила его женщина. – Зайди в кафе, съешь что-то сладкое. Надеюсь, ты не на мотоцикле?
Он хотел соврать, чтобы успокоить ее, но мама Марины уже заметила оставленные на другом стуле шлем и куртку.
– Господи… Ну что с тобой делать? Приди в себя вначале. И позвони, когда вернешься домой.
– Хорошо, – улыбнулся он. – Спасибо.
– За что?
– За то… За то, что понимаете и принимаете. За ваше беспокойство.
– Иди уже. Будто мало мне поводов для беспокойства… – ворчливо отозвалась она и отвернулась к дочери.
Макс умылся в туалете палаты и постарался затереть кровавое пятнышко на светло-сером свитере, но только лишь размазал его.
Из больницы он уходил торопливым шагом, оставляя за собой шлейф из неслышимых голосов. Хорошо хоть, что они не покидают больничных стен и не увязываются за ним!
В вестибюле Макс внезапно увидел Люсинду. Видимо, потому она и отпросилась пораньше, чтобы кого-то навестить. Он окликнул ее, но Люси, оглянувшись, внезапно смутилась и, опережая расспросы, поинтересовалась:
– Как Марина?
– Спала. А в остальном как раньше.
– Ясно, – рассеянно отозвалась Люсинда. – Я навещала ее на прошлой неделе, немного поговорили. Держится.
Макс просто кивнул и придержал для коллеги дверь. На крыльце они остановились, помолчали, каждый думая о своем. Люси не торопилась. Он тоже.
– Зайдем в кафе? Потом я подвезу тебя туда, куда скажешь.
– Ладно, – в своей манере вяло отозвалась напарница, но Максу показалось, будто Люсинда обрадовалась приглашению.
Ближайшее кафе находилось минутах в пяти ходьбы. Ветер ударил в грудь, взъерошил отросшие волосы. Ноябрь в этом году выдался особенно сердитый: ветреный, колючий, темный. Поездки на мотоцикле с каждым днем становились все сложнее, но Макс оттягивал решение поставить байк до весны.
До кафе они с Люсиндой дошли в тишине. Молчание с неразговорчивой, как и он сам, коллегой не напрягало, наоборот, успокаивало. Иногда Макс думал, что им и не нужны слова: они чувствовали друг друга, как близнецы. И это было странно, потому что о самой Люсинде он, как и остальные члены команды, знал мало: старше его на три года, была замужем, водила когда-то мотоцикл, в прошлом – талантливая художница. Еще недавно Марина проговорилась, что Люсинда свой день рождения отмечает в другую дату – в июле, а не в апреле.
В помещении вкусно пахло выпечкой и кофе. Макс, вдохнув теплый воздух, пропитанный пробуждающими аппетит ароматами, понял, что не только устал, но и проголодался. В выходные он не успел сходить за продуктами, доставку тоже не оформил, так что дома его ожидал пустой холодильник. Макс окинул заинтересованным взглядом витрину и спросил у Люсинды:
– Что будешь?
– Только чай, – пожала она плечами.
– Мы так не договаривались, – засмеялся он и направился к свободному столику в дальнем углу. – Тут неплохой выбор выпечки, супов и салатов.
– Я не голодна. А ты заказывай, что хочешь. Тебе нужно восстановить силы.
И она туда же… Макс перехватил взгляд коллеги, которым та скользнула по пятну на его груди.
– Снова? – спросила Люсинда, прекрасно все поняв.
– Нехорошие воспоминания накатили, и я открылся больше, чем следовало, – не стал увиливать Макс. Подошедшей к столику официантке он заказал грибной суп-пюре, пирожок с мясом и салат. Люсинда же ограничилась чашкой черного чая.
– Лида так и не установила тебе действующую защиту? Она же сильная ведьма, ее охранки дали фору руническим ставам Сергея Степановича.
– Лида подобрала уже не одну. Но я ее защиты будто разваливаю, – признался Макс.
– Не ты, а твое чувство вины, которое гораздо больше ее возможностей. Если бы был жив Сергей Степанович, ты бы винил его. А так как о мертвых либо хорошо, либо никак, то всю ответственность за случившееся ты взвалил на себя. От такого саморазрушения никакая ведьма тебя не спасет. Защиты Лиды призваны оберегать от внешнего влияния, но главный вред наносишь себе ты сам – изнутри.
– О как! – удивился Макс. – Мы с этой стороны не думали!
– А зря! Лида старается, но ты всю ее работу сводишь на нет, – припечатала Люсинда и взяла из корзинки кусочек багета.
– И что мне делать? – усмехнулся Макс – то ли ее словам, то ли тому, что Люси все же не обошлась одним чаем.
– А я откуда знаю? – ответила она совсем не то, что он ожидал. Люсинда так ловко разложила все по полочкам, а когда Макс спросил о решении – дала заднюю. – Отправила бы тебя к психологу, но я в них не верю. Сказала бы, что отпусти все, но это – бесполезные слова, а ты спрашиваешь о действиях. Не знаю, Макс! Работой себя ты уже загрузил по самое не могу, даже подстричься некогда.
– Что, совсем зарос? – удивился он и запустил пальцы в волосы.
– Ну, еще не длинноволосый Гера, но и не тот коротко стриженный Макс, к которому я привыкла. А если серьезно, то ты завяз в прошлом. Уверена, каждый день перебираешь в уме подробности первого расследования: ищешь, на каком этапе мы ошиблись, пошли не туда, где еще можно было остановиться… Ведь так?
– Угу.
– А случившееся не исправить, с ним надо как-то жить, – она помолчала, будто желая придать вес своим словам. – У нас намечаются новые расследования, но ты к ним не готов. Если тебе так тошно находиться в больнице, что случится, если мы столкнемся с агрессивными сущностями?
– Вся надежда на Лиду, которая на подъеме от перспективы долгожданного замужества создаст что-то мощное, – засмеялся Макс.
– Не просто мощное, а сильнее твоей хандры, – назидательно провозгласила Люсинда.
– Кстати, о расследовании. Я решил помочь Виктории. После обеда, как ты знаешь, я снова съездил к ней. Ничего нового пока не обнаружилось, можно было бы и отказаться от дела. Но нам нужно идти вперед. Да и Виктории не к кому больше обратиться. Я бы попросил тебя выяснить все о художнике, написавшем картину. Понимаю, что это задание может тебе не понравиться… Поэтому
