— Мы и сейчас семья, — мужчина нежно улыбнулся, наклоняя голову вбок.
— Ты был мне нужен, так нужен, отец, потому что рядом не было никого, — голос девчонки дрожал, вот-вот готовый сорваться. — А ты просто зарылся в своем горе и не хотел меня видеть, и все из-за того, что я напоминала тебе ее.
Лицо мужчины преобразилось, улыбка погасла, и в уголках глаз скопились тонкие морщинки. Он решился подойти ближе, и, сняв перчатки с рук, нежно погладил девчонку по холодной щеке.
— Я был не самым лучшим отцом, Рея, но я люблю тебя, — тихо сказал мужчина.
— И тебе понадобилось шесть лет, чтобы сказать мне это? — она подняла на него небесно-голубые глаза, в которых стояли не пролившиеся горькие слезы, и ее хрупкое сердце, годами покрывавшееся льдом, было готово растаять.
Как раз в тот момент, когда мужчина собрал все мужество, чтобы ответить, на его плечо опустилась тонкая рука, обтянутая в черную перчатку. Позади него встала женщина в бордовом атласном платье с пышной юбкой и с кривой усмешкой обратила внимание на Рею. В ее дьявольских зеленых глазах горела ненависть, а уложенные в тугую косу яркие рыжие волосы пылали на свету огнем. Рея видела на этой искусно надетой маске аристократической дамы трещины, сквозь которые проступала ее истинная лживая сущность.
— Что здесь происходит, Ричард? — надменно вздернула подбородок женщина, собственнически запуская вторую руку в каштановые волосы мужчины.
Мужчина резко отпрянул от девчонки, поспешно надевая кожаные перчатки и делая шаг назад.
— Мы разговариваем, Белинда. Ты можешь подождать меня в карете, — спокойно ответил Ричард, скрывая волнение в голосе, и незаметно убрал женские руки.
— И на эту женщину ты променял собственного ребенка, — вмешалась Рея, разочарованно отступая и вновь запирая сердце на замок.
— Мы поговорим обо всем позже, Рея, хорошо? — с мольбой проговорил мужчина, виновато заглядывая девчонке в глаза.
— Но ты ведь уже давно сделал свой выбор, отец. И явно не в мою пользу.
Рея горько усмехнулась, проливая скупую слезу, и отступила на несколько шагов назад. Она использовала игрушку матери, как портал, и исчезла, прежде чем Уильям успел ответить, и в том месте, где только что стояла его дочь, он увидел необъятную беспросветную пустоту.
Воспоминание резко оборвалось, и Роланд аккуратно прекратил погружение в чужие мысли, крепко придерживая девчонку и разрывая зрительный контакт. Рея дрожала от долгого пребывания другого человека в ее сознании, и наполнившаяся красками кожа вновь приобрела мертвенно-бледный оттенок. Ротмант, поджав губы, отпрянул от девушки, позволяя ей прийти в себя и отдышаться, чтобы восстановить силы. Сквозь затуманенный взгляд Реи он видел и ее одиночество, и непонимание окружающих, и боль потери близкого человека, и даже себя. От этой мысли по позвоночнику пробежала холодная дрожь.
— Возьмем кровь в следующий раз, — безэмоционально проговорил Ротмант, складывая пробирки обратно в ящик.
— Нет. Не надо меня жалеть. Делайте то, что необходимо, — Рея попыталась встать, но руки не слушались, и тело по-прежнему била мелкая дрожь.
— Вы будете делать то, что я вам велю. Мне не нужен труп в собственном кабинете, — процедил Роланд, прерывая, похоже, типичную для девчонки жертвенность. — Отправляйтесь в спальню девочек своего курса и выспитесь. Завтра утром я жду вас у себя.
Рея встала, шумно втягивая воздух через нос, и сделала маленький шажок в сторону, опираясь на спинку кресла. Голова кружилась, а комната плыла перед глазами, и тошнота вновь подступила к горлу. Она ощущала возмущение, исходящее от артефактора, и, собрав остатки сил, медленно подошла к двери. Рея обернулась, чтобы попрощаться, и увидела Ротманта, который, не дожидаясь ее ухода, принялся за работу. Он сосредоточенно делал записи в толстой тетради, не отвлекаясь на посторонние раздражители вроде надоедливой девчонки.
— Спокойной ночи, сир, — тихо сказала Рея и вышла в прохладный коридор третьего этажа.
Глава 3. Исследования
Ему удалось забыться беспокойным сном лишь к рассвету. Бесконечные справочники и медицинские книги, которые он отыскал в библиотеке Тенебруса, пестрили болезнями с нужными симптомами, но почти все наступали вследствие магического отравления. Его раздражало незнание и абсолютная беспомощность из-за отсутствия сведений, но сдаться Ротмант предпочел в самом крайнем случае, когда девчонка станет безликой тенью.
Усталость накрыла его, как только он разлепил глаза. Роланд привык к нагрузкам и недосыпу, но организм отчаянно сопротивлялся, требуя отдыха и покоя не прекращающим работу мозгам. Ответственность за чужую жизнь, которая могла оборваться из-за его ошибки, легла поверх других проблем, гложущих его искалеченную душу.
Артефактор заставил себя вспомнить, ради чего он затеял исследования, и вновь принялся за работу, вчитываясь в убегающие строчки толстых книг. Он намеренно пропустил завтрак, чтобы не отвлекаться на другие мысли, но они упорно не хотели строиться в логическую цепочку, создавая хаос в голове преподавателя. Ротмант откинулся в кресле, устало потирая переносицу, и на интуитивном уровне почувствовал, что за дверью кто-то скромно перетаптывается, не решаясь постучать. Он раздраженно провел ладонью по лицу, проклиная стоящего у кабинета, но сознание любезно напомнило ему, что он сам вчера назначил встречу.
— Собираетесь там до ночи стоять? — рявкнул Роланд, буравя дверь взглядом.
В дверном проеме показалась тень девчонки, а после и она сама, держащая в руках сумку с тетрадями и книгами по предметам. В целом ее лицо оставалось неизменным со вчерашнего дня, но под ясными глазами пролегли темные полоски от синяков, и всегда ровные плечи опустились, словно держали тяжелую ношу. Рея захлопнула дверь, шурша юбкой, и подошла ближе к тлеющему огню, поднимая голову на артефактора.
— Я не хотела отвлекать вас, сир, — ровным голосом сказала она, не дожидаясь приглашения и присаживаясь на край кресла. — Вас не было за завтраком.
Ротмант неопределенно махнул рукой в сторону книг, обозначая причину и одним жестом показывая, что не заинтересован заводить беседу. Рея уловила настроение артефактора и не стала настаивать, молча собирая волосы на затылке и снимая свитер. Роланд достал заранее подготовленные лекарства и пробирки и поставил их на край стола, нетерпеливо дожидаясь, когда девчонка закатает рукава белоснежной рубашки. Руки девушки пестрили линиями шрамов, и свежие еще не полностью зажившие порезы ярко выделялись на бледной почти прозрачной коже.
