class="p1">В Мангазее уже в 1621 г. от живших по Нижней Тунгуске эвенков-буляшей были получены смутные известия о «большой реке» Лене и якутах. К 20-м же годам относится записанное в XVIII столетии предание об удивительном путешествии на эту реку промышленного человека Пенды (Пянды). Во главе отряда в 40 человек он в течение трех лет пробирался вверх по Нижней Тунгуске, на четвертый год по Чечуйскому волоку достиг Лены, проплыл вниз по ее течению до места будущего Якутска, вернулся в ее верховья, «братской степью» перешел на Ангару, а затем по Енисею добрался до Туруханска.
Известие об этом походе может показаться фантастическим, но оно подтверждается документально зафиксированными названиями основанных на этом пути зимовий (Верхне-Пендинского и Нижне-Пендинского), надолго переживших своего основателя [141, с. 360–361; 153, с. 12–13; 76, с. 49–50].
Однако и этот грандиозный поход, и множество менее значительных промысловых экспедиций явились лишь разведкой «неведомых землиц». Начало же их присоединению было положено в 1629 г. отрядом тобольских, березовских и мангазейских служилых, прибывших на Нижнюю Тунгуску по просьбе промышленных людей «учинить им оборонь» от «иноземцев», ревниво охранявших соболиные угодья. Посланная от этого отряда группа в 30 человек во главе с Антоном Добрынским и Мартыном Васильевым перешла с Нижней Тунгуски на Чону и Вилюй, проникла на Лену и Алдан, взяла ясак со многих тунгусских и якутских родов и, потеряв половину своего состава, вернулась в Тобольск в 1632 г.
В 1630-е годы по Вилюю и Леие прошло еще несколько групп ясачных сборщиков из Маигазеи, поставивших несколько острожков и зимовий, вокруг которых, в свою очередь, возникали зимовья торговых и промышленных людей, хлынувших в Приленский край после похода А. Добрынского и М. Васильева.
В 1633 г. «на захребетные реки Чону и на Вилюй и на Лену» отправилась новая тобольская экспедиция (38 человек) во главе с Воином Шаховым. Разделившись на несколько мелких групп, этот отряд в течение 6 лет сооружал зимовья в Вилюйском крае, взимал ясак с тунгусских и якутских племен и «десятую пошлину» с русских промышленников [18, т. 3, ч. 1, с. 151; 153, с. 13–26].
В то же время отряды служилых и промышленных людей успешно продвигались в глубь восточносибирской тайги южными путями из Енисейска.
В 1627 г. 40 казаков во главе с Максимом Перфильевым, добравшись по Верхней Тунгуске (Ангаре) до Илима, взяли ясак с окрестных бурят и эвенков, поставили зимовье и через год вернулись степью в Енисейск, дав толчок новым походам в северо-восточном направлении.
В 1628 г. на р. Илим отправился Василий Бугор с 10 казаками. По Идирме они дошли до Куты, а пустившись по ней, попали на Лену и, собирая ясак, проплыли до р. Чаи. В 1630 г. Бугор вернулся в Енисейск, оставив для «службы» в зимовье у устья Куты двух, а у устья Киренги четырех человек.
В 1630 г. был построен Илимский острог у волока на Лену — важный опорный пункт для дальнейшего продвижения на эту реку.
В том же году енисейский воевода С. Шаховской отправил на Лену «для государева ясачного сбору и острожные поставки» сравнительно хорошо оснащенный отряд под предводительством Ивана Галкина. Тот весной 1631 г. добрался до Лены (открыв с Илима на Куту еще более короткий путь) и проплыл до «Якутской земли», где встретил сопротивление пяти объединившихся князцов. Галкину, однако, вскоре удалось подчинить их, после чего он предпринял походы по Алдану, а также вверх по Лене, собирая ясак с якутов и тунгусов и отражая нападение отдельных родовых объединений.
Летом 1631 г. на смену Галкину прибыл с дополнительным отрядом в 30 человек стрелецкий сотник Петр Бекетов. Он стал посылать служилых людей вверх и вниз по Лене и, используя как силу оружия, так и незаурядный дипломатический талант, привел «под государеву руку» еще ряд бурятских, якутских и тунгусских родов, а для закрепления успехов в соответствии с царским указом в 1632 г. поставил наконец острог (будущий Якутск) в центре Якутской земли (в наиболее заселенном ее районе).
Вернувшийся с прежними полномочиями на Лену И. Галкин в 1634 г. приказал перенести острог на более удобное (менее затопляемое) место и, собрав значительные по местным масштабам военные силы из служилых и скопившихся в острожке промышленных людей (всего до 150 человек), предпринял энергичные действия по упрочению в Якутии позиций царской власти, опираясь для «усмирения» «немирных» князцов на тех якутов, «которые государю прямили».
Слухи о богатствах ленских земель стали привлекать людей из самых дальних мест, причем не только промышленных, но и служилых. Так, из Томска на Лену в 1636 г. был снаряжен отряд в 50 человек во главе с атаманом Дмитрием Копыловым. Томские служилые, несмотря на противодействие енисейских властей, добрались до верховья Алдана, где основали Бутальское зимовье. Оттуда 30 человек во главе с И. Москвитиным отправились дальше на восток. Они поднялись вверх по Мае, перешли через горный перевал на Улью и по ней в 1639 г. первыми из русских вышли на простор Тихого океана.
В построенное на Улье «зимовье с острожком» казаки в течение двух лет складывали соболиные меха и одновременно обследовали морское побережье от р. Таун на севере до р. Уды на юге. Помимо богатой «соболиной казны», казаки Москвитина доставили сибирским воеводам ценные географические сведения, и в частности одними из первых рассказали о народах Амура [18, т. 3, ч. 1, с. 152; 153, с. 27–44; 123, с. 50–53].
На Алдане отряд Д. Копылова был втянут в межплеменной конфликт, который привел к вооруженному столкновению с находившимися по соседству енисейскими служилыми людьми, и это не явилось случайностью. На Лене в те годы, по выражению С. В. Бахрушина, «царила полная анархия»: там хозяйничали отряды мангазейских, тобольских и енисейских служилых, оспаривая друг у друга право собирать ясак с «иноземцев» и пошлину с промышленников. В итоге местное население бывало вынуждено платить ясак по два-три раза и разорялось, служилые же, как сообщалось властям, «богатели многим богатством, а государю приносили от того многого своего богатства мало».
В Москве скоро узнали, что «меж себя у…служилых людей… бывают бои: друг друга и промышленных людей…побивают до смерти, а новым ясачным чинят сумнение, тесноту и смуту и от государя их прочь отгоняют».
В ходе продвижения русских на восток такая ситуация складывалась и в некоторых других районах [101, с. 95–97]. Она не на шутку встревожила царское правительство, ясно увидевшее в перспективе серьезные убытки, и оно решило запретить самовольные походы на Лену из сибирских городов и создать на ленских землях самостоятельное воеводство. В 1641 г. Якутский уезд, став главной базой освоения Восточной Сибири, по мере присоединения новых «землиц» непрерывно расширялся и к концу XVII в.
