оказалась не таким уж и мега универсальным способом лечения, как я думал раньше. К примеру, для восстановления тканей коры головного мозга, использовался другой медикамент, который с этой самой бактой совершенно не дружил. На практике это значило, что я не мог закинуться парочкой таблеток бакты и идти вновь покорять секс вершины. Вместо этого мне приходилось пить другие таблетки, которые искусственно понижали моё либидо до отрицательных значений и убивали на корню любую эрекцию, чтобы дать тканям возможность восстановиться, и каждый день накладывать на член специальные распарки, повязки с мазью и прочей фигней.
Радость и прикол девчонок в такие моменты литературным языком описать было невозможно. Естественно по глупости душевной, я доверил сие важное задание им, а не бездушной машине. Но скажу честно, если бы я знал, сколько подколок, шуток и юморесок мне бы пришлось выслушивать каждый раз, когда мой «мертвый» боец никак не реагировал на откровенные действия сексуального характера со стороны тогрут, я бы без капли сомнения выбрал холодные манипуляторы дроида. Но уже было поздно. Девчонки бы явно не заценили такой мой маневр, реши я все переиграть. А так, у них теперь появился свой собственный тамагочи, который по утрам и вечерам требовал пристального внимания. Дроид-хирург предрекал еще пять дней такого издевательства над моим мужским эго. И то, это если повезет. Если нет, то я быстрее перестану пить таблетки для головы, а там уже и бакта в дело вступить сможет. В общем, атас.
***
Капитанская каюта на «Светлячке» была круглой и очень просторной. В центре нее находился такой же круглый ковер. Моя попытка найти столь же нежный ворс, что был на ковре в «Варяге» провалилась. Новый ковер был шикарен, но рядом с тем, который мы украли из подгорного комплекса синдиката «Черное солнце», он и рядом не валялся, хотя казалось бы… За цену в пару десятков тысяч кредитов, можно было бы хоть немного соответствовать моим ожиданиям…
Одну половину ковра занимали три заниженных кресла без подлокотников, поставленных вокруг стеклянного кофейного столика, а вторая половина оставалась свободной. Напротив зоны для отдыха находилась моя огромная кровать, которая без проблем смогла бы уместить всю нашу извращенную семейку за раз и еще осталось бы много места. С другой стороны от кофейного столика и напротив кровати находилась зона со шкафами для вещей, зеркалом и еще парочкой кресел. По обеим сторонам от условной гардеробной было четыре двери, три из которых вели в каюты моих красавиц, а четвертая служила входом в роскошный гальюн, туалет, тобышь. С подогревом полов, автоматически настраиваемый светом, хорошей вентиляцией и прочим хай-тек чудом. Комнаты же девчонок пока что небыли обставлены даже в черновом варианте. Посягнуть на святое я не рискнул. Так что по возвращению в цивилизованные места придётся «Светлячку» заглянуть на денек-другой в местные верфи, чтобы рабочие смогли произвести ремонт.
Я же сидел на ковре скрестив под собой ноги, точно так же как десятки раз до этого сидел на почившем «Варяге». Глаза мои были закрыты. Дыхание замедленно до невероятного минимума. Максимума того, на что я был сейчас способен – моя грудь вздымалась и опускалась раз в три с половиной минуты.
Часть 4
Я был сконцентрирован на чувстве Силы, что протекала вокруг меня едва шевелящимся потоком. Скорость движения корабля в подпространстве, казалось, никак не влияла на эту «эссенцию вселенной». Мидихлорианы во мне, словно почти достигший своего предела предохранитель трансформатора, медленно нагревались во всем теле, отзываясь на мою волю постичь непостижимое и охватить своим «взором» всё вокруг себя. Это было приятное чувство. Словно пылающая истома после тяжелой тренировки.
Сознание моё в этот момент путешествовало по кораблю. Я чувствовал температуру металла и его движение, когда завихрения плазмы в рабочем реакторе выбивались за пределы предсказанные системой и щитам требовалась доля мгновения, чтобы перенастроить свою мощность на определенном участке поля, но этого мгновения жизни вселенной было достаточно, чтобы тысячи гигаватт энергии были потрачены зря…. Я всё это видел, ощущал. Казалось, протяни только руку, и ты сможешь прикоснуться к этому могуществу. Обуздать его… Но это чувство было ложным. Пока еще. Не сейчас. Не с моими знаниями лезть руками в сердце аннигиляционного реактора.
Затем я отправился дальше и выбрался за границы обшивки корабля. Голубое сияние калейдоскопа подпространственного туннеля отзеркалилось у меня в глазах и мне вдруг перехватило дыхание, когда невероятно мощный поток загадочной энергии ударил по мне и оттолкнул, невольно став причиной того, что моё сознание, словно обычное физическое тело, было вышвырнуто с корабля. Чувство испуга, испытываемое при внезапном чувстве свободного падения накрыло меня с головой и в ту же секунду я словно вынырнул из пучины на поверхность воды, жадно глотая сладкий воздух. Концентрация транса была нарушена и я снова оказался в своей каюте, сидящим в позе лотоса на ковре с длинным белым ворсом.
Раздался шорох постельного белья, я открыл глаза и увидел, как с высокой постели свесилась сперва одна, затем вторая ножка. Шати выпрямилась, сонно проморгалась, пытаясь сфокусироваться на мне, протерла глазки, а затем сладко потянулась, словно кошечка. Она была полностью обнаженной и её отнюдь не маленькая грудь слегка потянулась вслед за руками, что со стороны выглядело невероятно соблазнительно. И пускай мужские гормоны во мне сейчас были выкручены на минимум, это не значило, что я не мог насладиться эстетикой красивого голого женского тела. Шати закончила зевать и сладко причмокивая, похлопала себя по голому животику, где сквозь нежную кожу уверенно проглядывались кубики пресса спортивного тела моей красавицы. Наконец, небольшой утренний ритуал был завершен. Взор её обрел уверенность и, улыбнувшись, Шати встала с кровати и направилась ко мне.
Рури все еще продолжала спать, поэтому Шати без лишних слов подошла ко мне, провела нежно пальцами по моей лысой макушке, словно здороваясь со мной, и уселась в мои сложенные ноги, обняв и вжавшись в меня. Я почувствовал тепло её дыхания, а живота моего коснулась невероятно нежная и слегка прохладная кожа её груди. Я замер, боясь спугнуть эту идиллию, и уже спустя минуту заметил, что её дыхание превратилось в подозрительно равномерное сопение. Вот зараза, хмыкнул я. Уснула.
И только я подумал о том, чтобы попытаться продолжить медитацию, как постельное белье снова зашуршало и из складок большого одеяла на свет выбралась Рури с перекошенной мордашкой и одним закрытым глазом. Судя по всему, она всю ночь пролежала на своей левой щечке, и теперь та затекла. Растрепанный
