но… попробуй посмотреть на свою жизнь с другой стороны.
– Что ты имеешь в виду?
Мы встречаемся с ней взглядом. В глазах Джуди вижу искру доброты – чистой, милосердной, воодушевляющей. Но внутри себя ощущаю щиплющий сгусток, который прожигает мое сердце.
– Не стоит слушать то, что говорит муж, – продолжает Джуди, слегка сдавливая мое плечо рукой. – Ты вольна делать, что хочешь, и…
– Ты правильно говоришь, это не твое дело.
Я понимаю, что Джуди старается из благих побуждений. Что она прониклась моей историей и всеми силами хочет мне помочь, но… Сейчас мне не нужны советы извне, потому что я не могу прислушаться даже к своему сердцу. А если я не могу услышать себя саму, то какая мне польза от чужих советов?
– Извини…
– Все в порядке. Я… я, наверное, пойду.
Молча встаю с пола и вижу в зеркале, как Джуди провожает меня печальным взглядом. Беру свою сумку и тихо выхожу в коридор. Медленно иду к раздевалке, по пути открывая бутылку с водой. Думаю о том, что, возможно, ее слова все же имеют какой-то смысл и выражают взгляд со стороны, но…
Всегда есть это чертово «но», которое выводит из себя. В этой ситуации, которая только что произошла, я ненавижу себя за то, что Джуди, в отличие от меня, помнит свою прошлую жизнь. Поэтому мне не с чем сравнивать, я не знаю, как мне поступать и что для меня правильнее. И это и есть то самое «но», которое меня раздражает.
Захожу в душевую кабинку, включаю прохладную воду и пытаюсь прийти в себя. Тошнота усиливается, приходится опереться рукой на холодный белый кафель. В голове эхом отдаются слова: «Не стоит слушать то, что говорит муж». Снова и снова.
Прохладная вода скатывается тонкими ручьями по моей спине, а следом за ними рассыпаются мурашки. В душевой тепло и тихо, только звуки падающей воды разбивают гробовую тишину. Днем здесь совершенно не людно, по крайней мере в той части раздевалки, в которой мне выделили шкафчик. И сейчас это очень кстати. Сумбур, восседающий на руинах мыслей, отчетливо вбивается в голову неразборчивыми обрывками фраз, заставляя закрыть глаза и прильнуть к прохладным струям воды. Мне хочется раз и навсегда отмахнуться от этих мыслей и никогда не испытывать того, что творится со мной…
Внезапно я слышу шорох. Распахиваю глаза и вижу перед собой окровавленного мужчину, который тянет ко мне руки. Отчетливо подмечаю, что он как две капли воды похож на моего мужа, только комплекцией шире. Окидываю себя взглядом и вижу на своем теле такую же кровь. Она не прекращает литься с меня, словно я вымазалась краской, а вода не может смыть ее. Словно в замедленной съемке, поднимаю глаза и вижу свирепый взгляд мужчины. Я больше не слышу шум воды, все погружается в плотный вакуум. Из моего горла вырывается резкий крик, который меня оглушает еще больше. Вжимаясь в стенку, сползаю по ней и закрываю глаза руками, не прекращая кричать, как будто срывающийся с моих уст крик вперемешку со всхлипываниями поможет забыть это страшное лицо, возникшее передо мной. Я не отдаю себе отчет в том, что делаю.
Темнота.
Страх.
Боль.
Раздаются шаги и голоса, и вакуум растворяется, как только распахивается дверь душевой кабинки. От этого звука я начинаю кричать еще громче.
– Ш-ш-ш, все в порядке.
Знакомый голос заставляет меня успокоиться. Рядом со мной, прямо в воде, сидит Джуди, кутая меня в полотенце.
Выбираясь из кабинки, я ощущаю дрожь в коленях, которая подкашивает ноги, отчего несколько раз поскальзываюсь на плитке. Мне страшно, как самому маленькому ребенку на планете, которого оставили одного в темном шкафу со своими монстрами. Я даже не чувствую, как из глаз льются слезы, которые размывают все перед глазами. Меня трясет от любого шороха и мужских голосов, которые, судя по всему, принадлежат охране.
– Мне позвонить твоему мужу?
Усадив меня на скамейку, Джуди сильнее прижимает меня к себе. Я ничего не говорю, лишь лихорадочно трясу головой в знак согласия.
Спустя несколько минут администраторы приносят халат, меня в него одевают, а потом отводят в комнату отдыха для персонала. Я не понимаю, что происходит. Мозг словно отключился, погрузив меня в полную тишину. Я не в себе. Вижу лишь очертания фигур и предметов, потому что в глазах все двоится. Сколько я так сижу – не знаю. Чувствую лишь крепкие объятия Джуди, которая прижимает меня к себе. Пару раз ко мне подходят охранники и что-то спрашивают, глядя мне в лицо, но я не могу разобрать ничего, кроме полусотни голосов в своей голове. Этот ад, кажется, никогда не закончится.
Через какое-то время ко мне подлетает мужчина. Он крепко прижимает меня к себе. Я чуть ли не бью его рукой, но тут ощущаю знакомый аромат парфюма. Это Джек. Он что-то говорит мне, но из-за пробок в ушах я просто читаю по губам.
– Солнышко, ты в порядке?
– Угу, – то ли мычу, то ли говорю я и кидаюсь ему на шею.
Крепкие знакомые объятия постепенно приводят меня в чувство. Мне не хочется его отпускать. Я напугана, сломлена, раздавлена.
– Поедем домой? – шепчет мне муж на ухо и помогает встать. Ватные ноги подкашиваются, тело знобит.
Мы делаем всего один шаг, и тут на пути возникают двое высоких мужчин в форме. От неожиданности вжимаюсь в пиджак Джека и утыкаюсь в него лицом.
– Мы бы хотели уточнить, что такого случилось в душевой, что ваша жена перепугала всех посетительниц.
– Вы не видите, ей плохо? Вы в своем уме?
Я едва различаю слова Джека, поэтому додумываю их в голове, слыша эхо в его груди. Поднимаю глаза и вижу, что мужчины стоят неподвижно, как восковые фигуры. Им все равно, они просто выполняют свою работу.
На помощь приходит Джуди, которая заботливо отвечает:
– Мия сказала, что увидела паука. – Обернувшись и одарив меня улыбкой, она подмигнула. – Она страдает арахнофобией.
Мужчины переглянулись. Снова неразборчивый шум. Слышится сначала голос Джуди, потом голос Джека. Мужчины разглядывают меня. Спустя несколько минут один из них кланяется, и я мимолетно читаю по его губам:
– Простите, что побеспокоили.
Мы минуем охранников и идем по длинному коридору. Джек крепко прижимает меня к себе, словно боится, что я упаду. От холодного ветра на улице немного прихожу в себя. Мы кое-как доходим до машины, и пробка в моих ушах постепенно улетучивается.
Залезаю на переднее сиденье и жду, когда Джек сядет на свое место.
– Ты в порядке? – спрашивает
