них нет. Но есть великая сила воображения и предположения. Поэтому мне нетрудно сложить одно с другим.
— Вам, быть может, и нетрудно. А мы многие века теряемся в догадках, откуда пришли первые адары.
— Точно не из моего мира, это я вам гарантирую.
— Не спорю. Всё же переломы могут вести в иной мир… миры… и лишь через них возможно попасть туда. Так как ваш мир может быть не связан с переломами? Откуда тогда вы взялись, если не пришли через них?
— Связан, не связан, мне-то почём знать?! — чёрт, беседа сворачивает явно не в то русло.
Предполагалось, что я поведаю Дугану правду. Ту её часть, которая в теории мне не повредит. Он поверит — или не поверит, что вероятнее, но другого выбора у него не будет. Ему придётся смириться и принять рассказанное, хотя бы потому, что больше ничем я помочь не смогу. Я не буду требовать денег, торговаться и ставить условия, я скажу как есть и уйду. Да, Филипп и Люсьен этого моего поступка не оценят, да, я рискую, тем более с неучтёнными ушами, однако всё лучше, чем вынуждать безутешного отца платить за ложь или отворачиваться, ни слова ему не сказав.
Но, кажется, я ошиблась, вообразив, будто Дуган удовлетворится моей версией произошедшего с его дочерью и оставит меня в покое.
— Вы пришли оттуда, — веско повторил Дуган.
— Я не знаю, как и почему это случилось!
— Известно, в каком состоянии находилась Феодора перед… заменой. С вашей стороны, по вашим заверениям, всё было… буднично. Тогда почему это произошло с вами?
Грызло подозрение нехорошее, что Дуган выспрашивает у меня что-то конкретное, пытается подвести к определённой мысли, но какой, упрямо не улавливалось.
— Даже бессловесные животные следуют своим инстинктам и законам, принятым в животном мире, среди каждого вида. Вы же совершенно случайно, ни о чём таком не думая, перенеслись в мир иной… пусть не полноценно, не телом, но лишь духом… и не можете взять в толк, как и отчего это произошло?
Читала я очередной роман про попаданку, только и всего. Однако вряд ли Дуган удовлетворится несерьёзным этим нюансом. Да и звучало оно как-то… хреновенько.
Феодора фактически на последнем издыхании лежала, ничего уже не желая, кроме покоя.
А я книжку читала.
Электронную.
О несуществующих попаданках в воображаемые миры.
— Понятия не имею, — отрезала я.
Пусть вон, у сети мировой спрашивает.
Или у Алишан, а она передаст на правах переводчика.
— Ана Варвара, вы очевидно лжёте, — заявил Дуган с убеждённостью человека, не намеревающегося принимать иные причины произошедшего, даже если оные причины станцуют прямо перед ним. — Либо о мире, из которого вы якобы пришли. Либо об обстоятельствах, способствовавших замене. Я склоняюсь к первому.
Он всё-таки не поверил. В существование моего мира точно не поверил.
Пожалуй, я бы на его месте тоже не поверила. Объявилось тело моей дочери, захапанное какой-то непонятной пришелицей, и принялось на серьёзных щах вещать о другом мире и собственной несознанке.
— Дело не в деньгах, в противном случае вы начали бы с суммы. Вы чего-то боитесь? Кого-то?
Опасаюсь, да. Быть убитой, если меня и впрямь за иномирного монстра примут.
Ладно, пора и честь знать. А то, чую, разговорчики эти рискуют зайти далеко, и отнюдь не туда, куда планировалось.
— Я действительно больше ничем не могу вам помочь, — произнесла я так ровно, как только смогла, и отступила к двери. — Я рассказала всё, что знала. Информация о моём мире никак вам не поможет, вам не удастся разыскать там Феодору, если мы действительно поменялись местами. У вас не получится ни связаться с ней, ни поменять нас обратно, ни отправиться туда самому. Произошедшее — глупая случайность, не более. Так, увы, бывает иногда и не следует искать в этом тайный смысл, злодейский умысел и теорию заговоров…
— Неужели дело всё же в нём?
— В ком? — растерялась я и поморщилась от внезапно возникшего звона в ушах.
— В ане Костасе, — пояснил Дуган каплю раздражённо. Похоже, наша беседа и его утомила изрядно.
— А он-то тут при чём? Ну, помимо того, что с его лёгкой руки Феодора свалилась в Глосе?
— Вы не знаете?
— Не знаю чего?
— Алишан не упоминала? О проклятом племени его и подобных ему.
Я вопросительно посмотрела на стоящего рядом Ормонда.
И слишком поздно заметила белую вспышку на краю поля зрения.
Чёрт побери!
Надин ведь объясняла, показывала, учила… подробно, не один раз… начинать с центра и двигаться по солнцу…
Зар-раза, а где тут центр и в какую сторону будет по солнцу?!
В идеале сеть должна предстать пред моим мысленным взором столь же чётко, как наши с Надин кривые мандалы. Но вместо явления паутины, через которую надлежало задавать направление, меня попросту ослепило.
И я провалилась.
Знать бы, куда на сей раз…
Глава 3
Приземление было жёстким.
Опять.
На самом деле, как объясняла Надин, падаешь всего лишь с высоты собственного роста. Плюс возможна небольшая погрешность из-за разницы в высоте плоскости, на которую переходишь при перемещении. В идеале необязательно валиться аки мешок с костями куда придётся, при ровном, выверенном движении через сеть адара просто делает шаг из точки А в точку Б, а если в зафире, то ещё проще, села и поехала.
Однако лёгкость и простота — это не ко мне.
Поверхность оказалась не только жёсткой, но и неровной, колющейся острыми выступами и сухими травинками.
Я открыла глаза.
Бледное, словно выбеленное небо простиралось от края до края и отсутствие в пределах поля зрения зданий заставило насторожиться.
Повернула голову вправо.
Влево.
Села, превозмогая тянущую боль в спине.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась степь, оливковая и охряная, стелющаяся невысокими волнами, словно беспокойная морская гладь. Над кажущейся бесконечно далёкой линией горизонта клубились, точно живые, низкие пышные облака, но ни зданий, ни каких-либо признаков человеческого присутствия я не углядела.
Чёрт… чёрт, чё-орт!
Это домен?
Перепутье?
Наверное, второе.
Жизнь в труднопреодолимых границах ускорила исследования внутренних территорий. Надин упоминала, что в большинстве известных доменов не осталось неизученных, не тронутых человеком уголков. Неведомые, малоизвестные земли числились либо за дальними доменами, куда местных заносило нечасто, либо за перепутьями, чья площадь могла варьироваться произвольно от маленького городского парка до самой настоящей бескрайней степи. Люди на перепутьях обосновывались редко, и крошечные населённые пункты вроде Глоса были скорее исключением, нежели правилом.
Перемежая кряхтенье с матерными словесами, я встала, отряхнула штаны и куртку, сделала шаг-другой. Остановилась, медленно повернулась вокруг собственной оси,
