для первых лиц государства. Спорщики сидели напротив, утопая в мягких чёрных креслах. Владлен сидел расслабившись, а Павлу Ивановичу было неудобно и он постоянно елозил, пытаясь сесть более ровно. — Не существует никакого еврокоммунизма, — он пытался жестикулировать, но от этого проваливался в обволакивающую глубину кресла ещё больше. — Если заводы и фабрики, скважины и рудники в руках капитала, то это капитализм. И никак иначе. А это значит, что правящий класс не пролетариат, а капиталисты. Точнее, банкиры. Что здесь непонятного? — он нервно вытер ладонью пот с высокого лба. — Государство — это всегда лишь орудие. При капитализме государство — это карательное орудие ка-пи-та-лис-тов! — выкрикнул он по слогам. — Неужели даже это тебе непонятно?
— Никакого капитализма давно уже не существует, — тихим бесстрастным голосом отвечал Владлен. — Маркс писал свой «Капитал» сто лет назад. Всё давно изменилось. Толстопузые буржуи-кровососы в чёрных фраках и высоких котелках остались только на карикатурах в газете «Правда». Всей экономикой на Западе давно управляют акционеры и менеджеры. И они, кстати, тоже народ. Именно они двигают страну вперёд и улучшают уровень жизни того же пролетариата, который без них просто безвольная толпа.
— С чего ты решил, что когда вы отдадите всё этим твоим «акционерам и менеджерам», они построят у нас сказочный рай? Глупость! — не унимался Судохватов. — Они вывезут из страны всё ценное. Потом уедут сами. А здесь развяжут бесконечную гражданскую войну. Все на всех. Брат на брата. Сын на отца. Найдут повод стравить.
— Зачем им это? — пожал плечами Владлен.
— Для того, чтобы спросить с них некому было. Нет истца — нет ответчика. Если мы пойдём по этому пути, то через 50 лет от СССР и России даже воспоминаний не останется. Всё сотрут. И Пушкина, и Чайковского, и Королёва с Гагариным. А в своих учебниках напишут, что здесь жили хищные двуногие звери-каннибалы, которых необходимо было уничтожить.
— Ну, не стерли же историю двух десятков европейских стран, в которых уровень жизни гораздо выше, чем у нас. Живут люди и к нам не просятся.
Так и не найдя удобного положения на диване, Павел Иванович встал и подошёл к маленькому бару, где за стеклом были видны разноцветные бутылки. Открыл створку и сразу захлопнул её обратно, резко повернувшись к Владлену.
— Может быть, путём разрешения лавочников и прочих мелких собственников и можно быстро решить какие-то проблемы. Но ненадолго. Да, завтра в коммерческих, или как вы там их назовёте, магазинах появятся какие-нибудь колбасы и пирожные. Только период этот будет недолгим. Лавочниками это не закончится. Им понадобятся наши заводы и наши недра. А за этим неизбежно начнётся распад страны, гражданская война и полевые кухни на площадях для голодающих. Поэтому проблему насыщения хорошими и дешёвыми товарами можно решить только через плановую экономику и социализм. Медленно, но верно.
— Да нет у нас времени, — раздраженно, будто отмахиваясь от надоедливой мухи, возразил Владлен, — совсем нет. Люди хотят красивую одежду и вкусную еду сегодня, а не завтра и не на том свете.
Судохватов задумался. Он понимал, что во многом Брахмин прав. Люди устали. Он перестал кричать и стал говорить тихо и спокойно:
— Исходить надо не из фантазий, а из того что есть. Наш социализм, плох он или хорош, является объединяющим стержнем, на котором сейчас держится вся страна. Пойми ты, социализм — это её хребет. Если вы пойдёте по пути соглашательства с Западом, начнёте придумывать что-то типа очередного НЭПа или, как сейчас модно говорить, еврокоммунизма, то оглянуться не успеете, как страна рассыплется словно карточный домик. Они ведь там только этого и ждут. Это планируют. На это надеются.
Он сел на край кресла рядом с Владленом, положил руку ему на плечо и продолжил:
— Неужели ты не понимаешь? Вы просрёте не только социализм, вы просрёте СССР. А потом и Россию. То, что у нацистов не получилось сделать военным путём, они пытаются сделать тихо и незаметно. Заберутся к нам в душу со сладкими речами и лживыми обещаниями. Вырядятся в овечьи шкуры друзей и партнёров. А по сути останутся теми же фашистами, за которыми так же, как и тогда, тридцать лет назад, будут стоять те же финансовые мешки. Те же самые банкиры.
Глава 9
Генри Киссен знал о Советском Союзе, наверное, больше, чем многие его руководители. Во-первых, его родители, дедушки, бабушки не одну сотню лет прожили в Российской империи в местечке Новоселица Бессарабской губернии. Семья эмигрировала в США ещё в 1907 году, но русский язык был одним из языков общения между родственниками, особенно в минуты больших и малых семейных скандалов.
А во-вторых, когда родители перестали его пичкать русской культурой, как манной кашей, он уже и сам не мог жить без неё. Если бы Генри спросили, как он к ней относится, он не смог бы ответить. Любить он её не мог: это была чужая культура. Уважать не хотел. Но она была той частью его жизни, избавиться от которой можно было только с потерей самого себя.
Терять себя он не хотел, поэтому в университете продолжил изучать Россию, точнее, Советский Союз. Несколько раз был в СССР. Изъездил всю страну. Ходил в море с рыбаками на Камчатке. Пил водку с трактористами в колхозе под Рязанью.
Потом была Вторая мировая. Генри не прятался в тылу. Высаживался с армией в Нормандии. Дошёл живым до Эльбы. Тогда СССР был союзником. Но не долго…
Прошло пару лет и русские стали врагом номер один. Генри Киссен открыл свой фронт на этой холодной войне. За двадцать лет он стал одним из главных командиров Запада в этой битве. Командиром умным, смелым, отлично подготовленным, жёстким и не знающим никаких правил и законов.
Недавно он переехал в Европу и купил домик в предгорьях Альп на берегу озера Комо. Ближе к линии фронта, как он говорил. Представлялся продюсером, издателем, политическим обозревателем. В особняке, с потрясающим видом на остроконечные горы со снежными шапками и на озеро у их подножья, было удобно встречаться с нужными людьми. Никто не мешал и никто его не контролировал. Генри Киссену нравилось быть свободным охотником.
На днях он получил директиву, которую сам и подготовил пару месяцев назад и послал в Вашингтон. Теперь его доклад оброс печатями, подписями и резолюциями очень больших начальников. Но суть не изменилась — Запад эту войну проигрывает вчистую.
Генри в десятый раз перечитывал полученные бумаги. Хотя всё это он и так прекрасно знал.
США получили пинка во Вьетнаме,
