час сорок пять? Мог. А мог и больше. Например, если я пытался выйти на балкон не в шесть утра, а в пять минут одиннадцатого, то есть спустя несколько минут, после того, как разложил пасьянс. Слишком запутано. Слишком. И главное, что всё это ничего не объясняет. Значит тупик. Пока тупик.
Антон присел перед компьютером и, автоматически, стал раскладывать косынку. Раз за разом пасьянс раскладывался. – Зачем им надо было усыплять меня? – Думал он. – Или я тяну не ту ниточку? Может стоит спросить: – Почему, именно я? – Постепенно мысли ушли и в голове остались только карты, которые надо было перекладывать с места на место. Фразу "Прочему именно я" он повторял на разные лады, но больше ничего к ней добавить уже не получалось. Впрочем, и никакого усилия он не прикладывал, а просто кликал мышкой. В какой-то момент он перевёл взгляд на правый нижний угол экрана и увидел маленькие цифры. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это часы и ещё какое-то, чтобы сообразить, который час они показывают. Прошло два часа! – Возможно, это и есть ответ на мой вопрос. Я убил два часа на эту ерунду. И всё-таки, зачем? Меня можно было бы просто усадить за пасьянс. Мог бы я раскладывать его восемь часов подряд? Ну, если я не выключу сею же минуту компьютер, я не смогу это проверить.
Оторваться от компьютера – это была только половина дела, значительно труднее было придумать, чем занять своё свободное время, пока на него не нашёлся покупатель. Но эту проблему, опять за него решили другие. Он был уже одет и готов выйти на улицу, не зная ещё куда и зачем он пойдёт, когда в дверь позвонили. Секунду постаяв и раздумывая, как поступить, Антон, всё же решил открыть. За дверью стоял улыбающийся Агафон.
– Здравствуй, Антоша! Как ты, золотое сердце? Ты куда-то уходишь? Я думал, что придётся тебя будить, а ты уже на ногах и при полном параде. Ничего, что я без звонка? Был неподалёку и решил заскочить. У меня к тебе сюрприз.
И он протянул Антону конверт.
– Твой первый рабочий день принёс свои плоды и нам есть чем гордиться!
– Что это? – Антон взял конверт и медленно пятился, освобождая место в прихожей для гостя.
– Премия, дорогой. Ставь чайник, и я всё расскажу. Потом посмотришь. У тебя тапочки есть? Не люблю ходить босиком по линолеуму, а разуться очень хочется.
В этот раз его работодатель был одет прилично, если не сказать торжественно. На нём был серого цвета деловой костюм с галстуком, а на ногах замшевые полуботинки, в которых даже были, аккуратно завязанные шнурки в цвет. Перехватив взгляд Антона, он махнул обречённо рукой.
– Деловая встреча, понимаешь ли. Приходится соблюдать дресс-код. Ну, веди на кухню, чайник ставь. У тебя гость, в конце концов. Законы гостеприимства, это не просто вежливость, они имеют смысл. Они появились ещё до изобретения гончарного круга и повлияли не только на развитие человеческого общества, но и оберегали его многие тысячелетия.
Пока Антон наливал воду в чайник, пока зажигал газ и доставал кружки, его гость продолжал говорить.
– Ещё Хаммурапи и Чингисхан издавали законы, которые должны были оберегать путников. А это в свою очередь помогало развиваться торговле. Принимая у себя гостя, крестьянин или пастух узнавали новости из других земель, могли слышать чужеземную речь, а в придачу к удивительным рассказам гость мог одарить гостеприимного хозяина и подарками. Ты открой конверт.
Антон растерянно оглянулся, пытаясь вспомнить, куда он конверт положил.
– На холодильнике, Антон джан. Ты положил его на холодильник.
И действительно, конверт лежал там, где и было сказано. Чистый ни в одном месте не смятый он был почти на уровне глаз, оставленный на пакете с хлебом.
– Деньги, мой дорогой Антон, не стоит любить, но и разбрасывать где попало тоже не стоит. К ним нужно относиться с уважением, памятуя, что они лишь эквивалент вложенного в них труда и таланта, а то они могут обидеться.
Назидательно произнёс Агафон.
Конверт был не запечатан и в нём лежала купюра в пятьсот евро.
– Это благодарность от клиента, чудеснейший Антон. Конечно услуга, которую мы ему оказали, стоит значительно дороже, но я не считаю возможным для себя требовать с человека слишком много за последний шанс. Потом я ведь предлагаю клиенту услугу, которую, до меня, ему ещё никто никогда не предлагал и моё предложение он до последнего считает аферой, поэтому оплата, сверх договора, бывает значительно щедрее оговоренной суммы. А здесь, как ты конечно догадываешься, твоя доля. Все остальные участники уже получили свои конверты. Ну, и мне досталось немного, – Хохотнул Агафон. – Как техническому директору и идейному вдохновителю. Но важны не только деньги. Не буду скрывать, лично меня интересует не столько финансовая составляющая, сколько возможность дать моим клиентам ещё один малюсенький шанс. Отсрочку, так сказать. И очень для меня важно, чтобы это время они использовали, как можно более продуктивно. Ужасно любопытно увидеть на что люди тратят это время.
– И на что? – Спросил Антон. Он решил, что этот вопрос задать будет уместно, тем более, Агафон, как ему показалось, из всех сил, к этому вопросу, его Антона, подводит. – На что этот человек потратил мои восемь часов?
– О, мой великодушный друг, ты будешь рад узнать, что время, которое ты, за весьма умеренную сумму, отдал другому, было потрачено с умом. И за эти восемь часов, человек многое изменил в жизни своих близких, и не только. Представь себе, что некто, прожив до почтенного возраста в браке и родив двух чудесных детей, увлёкся молоденькой своей секретаршей. Я называю эту, неразборчивую в средствах, девушку секретаршей, хотя на самом деле она работала в бухгалтерии, потом его помощницей, и много ещё кем. Но факт в том, что заметив в своей конторе эдакое прелестное дитя и очаровавшись ею, этот некто, стал всё более и более приближать её к себе. И поначалу он приближал её в самом прямом смысле. То есть подбирая ей такую должность, чтобы её рабочее место было ближе к его директорскому кабинету.
Антон уже привык, что Агафон-Агасфер, все время использует в своей речи, то тот, то другой стиль изложения. Как если бы он до того, как заговорить с ним, читал роман, произведший на него сильное впечатление, и вольно или невольно перенимал стилистику автора этого романа и использовал её в разговоре с Антоном.
– В общем, произошло то что в народе называется – седина в бороду…
