курсе некоторых подробностей из биографии командира и его планов на будущее. Например, я уже знаю, что здесь на станции капитан познакомился с молодой женщиной. Женщина в его вкусе, помимо того, что она симпатична, она еще и образованна. А общаться с красивой и умной женщиной вдвойне приятно. Возможно это судьба. По этой причине после окончания сборов командир решил остаться и продолжить работу здесь на станции по договору. Достойная заработная плата гарантируется, плюс квартира в строящемся неподалеку новом городе энергетиков Славутич.
Старший колонны, майор запаса, проводит инструктаж.
— На Чернобыльской АЭС никому от своей группы не отлучаться. Самовольное хождение по территории станции запрещается. После выполнения работ находиться только в специально отведенных местах. Смертельную дозу облучения можно получить в любом месте. В прошлом году один солдат срочной службы присел отдохнуть на бетонный блок. Двух минут хватило на то, чтобы получить дозу облучения не совместимую с жизнью. Будьте осторожны! Во время движения в кузове не курить! Скорость движения 60 километров в час. Дистанция между машинами 60 метров.
И команда.
— По машинам!
* * *
Едем по узким лесным дорожкам, объезжая населенные пункты. Песчаная почва, смешанный хвойно-лиственный лес.
Повсюду вдоль дороги установлены предупреждающие знаки: «Радиационная опасность» и таблички: «В лес не заходить». Правда, не понятно для кого все эти знаки — дорога пустынна, ни людей, ни встречных машин.
— Ну, как, отдохнул!? — начинает разговор капитан.
— Да, относительно.
— Что такое?
— Духота в палатке, дружный храп и комары в придачу.
— Ну, у нас в домиках ненамного лучше — утешает меня командир.
В кабине на противосолнечном щитке я прикрепил фотографию жены с детьми. Фотография черно-белая в стиле ретро. На фотографии сыну пять лет, дочке два годика.
— Это что старая фотография? — интересуется командир.
— Нет, новая. Жена сфотографировалась с детьми перед самым моим отъездом на сборы. Просто я женился несколько позже обычного, в 34 года.
Дорога до станции занимает два часа. Чтобы скоротать время капитан вводит меня в курс дела, пересказывая тему недавнего политзанятия для командиров.
— В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года на станции проводился эксперимент — возможность запуска дизель генератора за счет энергии выбега турбины при плановом выводе из работы 4-ого бескорпусного реактора типа РБМК.
При постепенном снижении мощности реактора произошло внезапное падение мощности до 30 мегаватт. Только после технологических нарушений мощность удалось поднять до 200 мегаватт. Но реактор стал не управляемым, и операторы были вынуждены менять регулировки каждые несколько секунд. В результате насосы стали подавать меньшее количество воды на охлаждение реактора. Выработка тепловой энергии увеличилась в сто раз выше нормы. Введение в реактор графитовых стержней, призванных поглотить нейтроны и остановить цепную реакцию уже не спасло положения — произошел тепловой ядерный взрыв.
Взрыв разрушил помещение 4-ого энергоблока. 190 тонн ядерного топлива, вместе с графитовыми стержнями было выброшено наружу. Начался пожар, который благодаря самоотверженной работе пожарных к утру удалось локализовать. Тушение пожара стоило жизни 28 пожарникам — два человека в страшных муках умерли в этот же день, остальные скончались в течение нескольких последующих недель.
По количеству радиоактивного выброса в атмосферу взрыв на Чернобыльской АЭС составил суммарную мощность пятисот атомных бомб сброшенных на Хиросиму. Радиоактивному загрязнению подверглись территории Украины, России и Белоруссии.
Больше других от радиации пострадал город Припять, расположенный в полутора километрах от станции. Ветер в ту ночь дул в сторону города. Многие жители из окон своих квартир верхних этажей видели пожар на станции, но никто из них и предположить не мог об истинном масштабе аварии — настолько люди были убеждены в невозможности ядерного взрыва и радиоактивного загрязнения окружающей территории.
Взрыв реактора застал руководство станции врасплох. В первый момент никто толком не знал, что надо делать в сложившейся нештатной ситуации. Никто не предложил жителям города хотя бы закрыть форточки в своих квартирах и не выпускать детей на улицу.
Утром как обычно дети пошли в школу. Малышей родители повели в детские садики. Стояла теплая погода. Кто-то в то утро шел на пляж, кто-то ехал на дачу. Многие с удочками отправились к искусственному водохранилищу — пруду охладителю. В самом городе повсюду гуляли люди.
Эвакуация населения началась только сутки спустя 27 апреля. Во избежание паники людям объявили, что эвакуация временная, максимум на трое суток. Предложили взять с собою только документы и на первый случай продукты питания.
Три дня руководство страны отказывалось делать какие-либо официальные заявления. Три дня мир находился в неведении. И только 30 апреля, после того как работники шведской АЭС «Форсмак» зарегистрировали мощное радиационное излучение (при этом, шведы первым делом эвакуировали всех людей с территории своей станции и только потом принялись выяснять причину повышения радиационного фона), исходившее от пришедшего с востока облака, Правительство Советского Союза было вынуждено признать факт ядерного взрыва на Чернобыльской АЭС, расположенной в ста десяти километрах южнее столицы Украины — города Киева.
Но и после официального сообщения о произошедшей на Чернобыльской АЭС аварии руководство Советского Союза еще долгое время пыталось приуменьшить ее масштаб. В средствах массовой информации сообщалось о двоих погибших, в то время как счет жертв взрыва 4-ого реактора исчислялся уже десятками человек умерших мучительной смертью.
С целью заглушить аварийный реактор и таким образом понизить уровень радиационного излучения, шахту реактора начали забрасывать с вертолетов мешками с подручным материалом — песком, глиной, бором, цементом, известняком и дробленым свинцом. Предполагалось, что свинец возьмет на себя часть тепла, а когда застынет, то создаст надежную свинцовую оболочку. Идея, конечно, была хорошая, но на деле все вышло несколько иначе — расплавляясь свинец тут же испарялся и насыщал атмосферу ядовитыми парами свинца.
И здесь возникла еще одна более серьезная опасность — возможность повторного, более мощного взрыва способного уничтожить все живое в радиусе тысячи километров от Чернобыльской АЭС. Под тяжестью сброшенного в реактор четвертого энергоблока песка, глины и свинца могло не выдержать и проломиться бетонное перекрытие под аварийным реактором. В этом случае оставшаяся в реакторе большая часть расплавенного топлива (по предположению академика Легасова — около 180 тонн) хлынула бы в бассейн-барботер (этот бассейн использовался для подачи из него
