ювелирку и постоянно ношу только обручальное, хотя мне есть, что надеть. Если нужно подсластить горькую пилюлю или порадовать к празднику, Эмиль покупал браслет или подвеску. Все это где-то лежало в моих шкатулках для драгоценностей и иногда извлекалось, когда мы выходили в свет.
Но это кольцо неожиданно тронуло. Необычное: недорогое и… личное. Эмиль сказал, камень напомнил ему меня… Черные бриллианты, как я прочла, бывают природными и искусственными. Последние создавались путем обжига.
Я переставила турку с плиты и подошла к столу. Кольцо надела рядом с обручальным, наблюдая, как свет играет на камне. Я еще не знала, как полюблю это кольцо. Самый главный, самый драгоценный подарок Эмиля.
По дороге в клинику мы почти не разговаривали – я переживала о встрече с врачом, взглядом лаская черный бриллиант в оправе. Вопреки ожиданиям, мы приехали не в тот медицинский центр, куда я обычно ходила.
– Я договорился с надежным человеком, – пояснил Эмиль. – Тебя посмотрят перед вылетом, не хочу рисковать, никаких записей и имен.
Меня приняли без проволочек – подозреваю, Эмиль щедро заплатил за прием и молчание. Быстро завели в кабинет – не такой классный, без современной техники, но тут была кушетка и аппарат УЗИ. Если разобраться, это все, что нужно.
Врач – блондинка лет пятидесяти, по-прежнему миловидная, приветливо улыбнулась.
– Доброе утро, ложитесь.
Я скованно устроилась на кушетке. Вопросов не задавали, и вели себя так, словно Эмиль успел поговорить с врачом за моей спиной.
– Как себя чувствуете?
– Не очень, – я нервничала, ожидая, когда холодный и скользкий датчик коснется низа живота. А вдруг никакой беременности нет? Бывают же ошибки с тестами… – Тошнота, слабость.
– Сейчас посмотрим, – несколько секунд она возила датчиком по животу и улыбнулась мне в лицо. – Вы беременны. Срок совпадает, около восьми акушерских недель.
Я поняла, что они с Эмилем действительно говорили и он рассказал ей детали. Она что-то включила и помещение заполнил быстрый, ритмичный звук, похожий на звук насоса.
– Слышите? Это сердцебиение.
Звук доказывал, что все происходит наяву. Не ошибка, не ложные надежды – наша близость в машине закончилась беременностью. Я была на нервах, но во мне вспыхнула радость. Эмиль пристально смотрел в экран, но когда я потянулась к нему, взял меня за пальцы.
– Полежи спокойно, – попросил он.
Я замерла, все еще не веря в собственное счастье. Во мне поселилось непреходящее ощущение близкой беды. Как фон, как белый шум, оно нашептывало угрозы из будущего: я не заслуживаю счастья, все закончится плохо… плохо…
– Все хорошо. Небольшой тонус. Сейчас возьмем кровь… Лида!
У меня немного отлегло от сердца.
Приоткрыв дверь, в кабинет протиснулась медсестра. Не говоря ни слова, сноровисто взяла кровь из вены, старательно закупорила пробирки и бросила вопросительный взгляд на врача.
– Запиши на мою фамилию, – невозмутимо сказала та. – Срочно в лабораторию. А вы подождите где-то полчаса.
Девушка подписала пробирки и унесла их, собрав в охапку. Я села на кушетке, вытерев живот салфеткой. Врач оставила нас одних. Меня немного потряхивало и Эмиль сел рядом, проследив, чтобы нас не было видно из окна. Неприятный медицинский запах, витавший в воздухе обескураживал и возвращал в реальность. Раз я беременна – у меня будут роды? А как все пройдет? А если начнутся осложнения? И все это время я буду совершенно одна? А вдруг…
– Я не хочу в Германию, – я зажмурилась и простонала. – Эмиль… Если улечу, мы не скоро увидимся.
– Это нужно сделать, Дина. Просто нужно.
Знаю, но сердце разрывалось от мыслей о разлуке… Скоро пришла врач.
– С кровью все в порядке. Гемоглобин низкий, я расписала вам лечение, – она протянула бумажку на которой в ряд были написаны названия препаратов. – По поводу вашего вопроса. Я бы рекомендовала отложить поездки до второго триместра. Я не могу гарантировать, что все пройдет успешно. Риск есть. С сексом тоже лучше повременить.
– До второго… триместра? – прищурился Эмиль. – Сколько это займет?
– Четыре-шесть недель для верности.
Я тихонько обрадовалась. Глупо, опасно, Эмиль прав: лучше всего уехать и спрятаться до родов, чтобы враги не нашли нас с малышом, но я смогу побыть с ним еще немного.
В машине мы вдвоем сели на заднее сиденье. В теплых руках мужа было спокойно. Я всегда мечтала о простом: о покое, и чтобы муж был рядом. Не в клубах, на разборках или в офисе – рядом со мной. Отсрочка в несколько недель – это чудо.
– Ничего, – сдержанно сказал Эмиль, гася ярость и переваривая ее в себе. – Все будет хорошо, посидишь дома. Месяц пролетит незаметно.
Наша кавалькада двигалась быстро, но начала сбрасывать скорость. Мы были в третьем по счету авто. Антон сразу же поднес рацию ко рту:
– Держать скорость не ниже шестидесяти!
– Впереди машины, – протрещала рация.
– Значит, бей их! Ладно, сворачиваем, – он скоординировал маршрут. – Пошли влево!
Обычная предосторожность: после нападения на машину мы двигались не ниже назначенной Антоном скорости, невзирая на знаки. Эмиль согласился платить штрафы. А когда-то мы свободно ходили по улицам и чувствовали себя в безопасности. Золотая клетка, через которую даже неба не видно. Однажды я собралась в магазин и ради моей вылазки его оцепили. Я выбирала посуду, пергамент для выпечки, всякие мелочи – это явно не стоило спецоперации.
Неужели такой жизнь будет и у наших детей?
Эмиль параноик, его ребенок вырастет под надзором охраны. Почему-то на сердце стало тяжело. Я не такой жизни хотела… не о ней мечтала.
Дома муж сразу ушел в кабинет, а я остановилась перед зеркалом, с доброй грустью рассматривая себя. Восемь недель. Я улыбнулась. Жаль, даже поделиться не с кем. Мой первый ребенок… девочка или мальчик? Ведь надо выбрать имя… Купить приданое!
Голова мгновенно пошла кругом, жизнь менялась стремительно, безвозвратно и я только сейчас почувствовала ее ход. В голове теснилась тысяча вопросов, а в кабинете снова ругался Эмиль. Еще в машине я заметила, что он сдерживает бешенство. Надо же, ушел к себе проораться… Он правда меня бережет, как обещал. Я тихонько подошла к приоткрытой двери.
– Антон! – Эмиль говорил со злым надрывом. – Он сказал, кровь за кровь, обещал группировку вырезать или детей достать. Ей запретили вылет… Антон! Я боюсь за нее, усиль охрану, никуда ее не выпускай.
Я тяжело вздохнула: муж снова запрет меня
