Только очень упорные, целеустремлённые люди из простонародья занимаются этим. Таким уникумам открыты много дорог, постарался император помочь им, даровав немало привилегий, при поступлении в школу милиции или на военную службу.
Самым достойным из них будет предложено подписать контракт с войсками специального назначения. Если же они согласятся на вечное служение императору, то их сводят на ключи, поднимутся они на первую, вторую ступень, как и я. Дальше только сами. Халявы не будет. Таким способом выше не подняться, а жаль…
– Ну и кабан у тебя хозяин был, – обратился я к псу, закрывшему глаза лапами, и обвязывая верёвку вокруг пояса мертвеца. Подёргав её, проверяя, не развяжется ли, я выполз из ямы, плюнул на ладони и, поднатужившись, вытащил мужичка.
– Готово, – устало присел я на корточки рядом с ним и стал обыскивать, ударил меня пару раз лапой Шарик, не выпуская, впрочем, когтей. – Извини, но надо узнать, кто он, ты ведь говорить не умеешь?
Шарик подумал и отстал от меня, перестав драться.
– Так… Документов нет. Зажигалка, серебряный портсигар, компас, фотография какой-то женщины, – перечислял я, проверяя его карманы. – Ну а что у нас в рюкзаке? – Я просто срезал лямки и стал в нём копаться, но так ничего и не нашел. Котелок, соль, мини-лопата и другие нужные в походе предметы. Засада. – Ладно, дальше это не моя забота, – отошел я в сторонку и стал рубить ветки и лапник, связывая его. Нужны волокуши, тащить пса. А за мужиком отправлю Сергеича, достал я купленный недавно навигатор и поставил на нём точку, отмечая место.
В лесу троекратно ухнула сова, не мог я вспомнить, к беде ли это или радости. Будем считать, что к счастью.
– Хватит упираться…
Шарик вцепился зубами в молодое деревце, не желая быть уложенным на волокуши. Рычал, скалился, но меня не кусал, как бы я его ни тормошил. Пришлось и его прежнего хозяина на них грузить. Чувствую, дорога назад будет долгой и тяжёлой – взялся я за ручки волокуш и потопал сквозь лес.
* * *
– Это что? – застыл в ступоре Сергеич, встречающий меня на опушке.
– Собачка.
– Какая, к черту, собачка? – Не сводил он взгляд с Шарика. – Это етить-колотить ЦЕРБЕР!
– Ха-ха-ха, – рассмеялся я от неожиданности. – Это сказки. Церберов не бывает, – отмахнулся я, утирая слёзы. – Как и деда Мороза, банников, бабы Яги и домовых, – как маленькому объяснял я прописные истины взрослому мужику.
Вот суеверный народ пошёл, подозрительно посмотрел я на Сергеича, поглаживающего пистолет в кобуре. Разве можно перепутать просто большую собаку с цербером, скажите мне? Ну и в дремучем же лесу рос наёмник, раз верит в подобную чушь.
Улыбаться я перестал.
– А это кто? – закатил он глаза, не в силах меня переубедить. – Иногда я забываю, что тебе всего тринадцать, – добавил он осуждающе.
Вот неймётся человеку. Из староверов, что ль? В этот момент к нам подоспели остальные наёмники, рассредоточившиеся вокруг и посматривающие на труп с вопросом в глазах.
– Бывший хозяин Шарика. Нашел в ловчей яме, недалеко от капкана, в который попал пёсик.
– Кто ж это у нас под носом творит такое? – задумался Сергеич и отдал команду утащить му жика в сторонку. – Придётся вызвать сюда следователя из Сибирска. Это не каторжанин, которого можно пристрелить и прикопать на зад нем дворе, – неохотно потянулся к телефону Сергеич. Ничего хорошего от приезда следака он не ждал.
Придётся прекратить охоту и сбор грибов, ягод. Живём-то мы посреди заповедника, в котором всё это запрещено.
Ну а я уволок упирающегося всеми лапами Шарика в дом, где залил рану на его ноге перекисью и замотал мхом, взявшись за учебник. Пора подучить формы, и первой в списке стояла: «Исцеление I ступени».
* * *
– Кукареку! Кукареку! – надрывался под моими окнами сбежавший от соседей петух. Зараза этакая, засунул я голову под подушку.
– КУКАРЕКУ!!! – Запрыгнул он на окно со стороны улицы, заглядывая одним глазом в комнату.
– В суп отправлю, – пообещал я, вставая. Спать при таком шуме невозможно. Часы показывали семь ноль-ноль.
Настенька, дочка нашего повара и соседа, весело помахала мне рукой за стеклом и утащила нахохлившегося от негодования петуха домой, жалобно кричал он на своём языке. Мстит мне пернатый за то, что пнул его. Да и не специально я! Споткнулся просто.
– Гад! – Натянул я тёплый вязаный свитер, пахнущий мамой, штаны, тапочки и пошел на запах яичницы.
И тут шум за окном изменился. Раздались выстрелы. ВЗРЫВ! Подпрыгнул дом до основания.
– Что за?..
Глава 6
– Семён?! Пригнись! – сбили меня с ног, повалив на пол. – Не высовывайся, – потребовал от меня Жук, оставив на попечении Бориса, пока сам подполз к окну и выглянул на улицу.
Там шла пальба. Что-то горело и трещало. Слышны крики боли. Просьбы о помощи.
– Гав! Гав!
Заглядывал в то же окно Шарик, которому стало любопытно. Хвост так и вилял из стороны в сторону.
– Бэтээр из гранатомёта подорвали, – пояснял для нас с Борькой Жук, не давая подняться. – Бандюки какие-то. Не знаю, на что они надеются, – тревожно озирал он поле боя.
– Снайпер с севера, – заработала рация на поясе Бориса. – В подлеске паскуда хоронится, – зашипела она, съедая последние слова Сергеича. – Петро, Василь, снимите его. – Отдал он команду, когда связь восстановилась. – Ждём…
Стрельба почти стихла. Бандиты, получив сильный отпор, попрятались по канавам. Наши же залегли где придётся.
– Готово, командир, – послышалось из рации голосом Василя.
Мы с Борькой не выдержали и на пару подползли к другому окну, пока Жук обещал обрушить на наши головы все кары небесные.
Но интересно же!
Из-за занавесок в других домах, как и мы, выглядывали любопытные лица мужиков, отгоняли их от окон испуганные и растерянные жёны.
– Вперёд! – Увидел я, как наёмники мелкими перебежками пошли на бандитов. Дмитрий, залёгший в сторонке, не давал им и головы поднять, работая пулемётом.
Я думал, мужики хотят взять пленников, «языков», а они просто подобрались на дистанцию броска и закидали татей гранатами, не дав тем и шанса.
Бух! Бух! Бух! – вздыбилась земля, а потом тишина.
Жук велел нам оставаться в доме, а сам ушел помогать своим, прочёсывали они близлежащие окрестности, собирали трупы и ходили по домам, проверяя, все ли живы.
– Заноси! – пинком открыл дверь в дом один из наёмников.
Вздрогнувший Борис чуть не застрелил их при входе.
Без пострадавших не обошлось, внесли к нам с улицы трёх каторжан с ранениями разной тяжести. Хорошо хоть не детей или женщин, выдохнул я с облегчением.