уверенность в себе — с другой».
— Идешь? — Рашид услышал голос гида сверху. Тот остановился, услышав его тяжелое дыхание.
— Иду, — выдохнул Рашид. — Сейчас догоню.
— Может, скинешь что-нибудь из рюкзака, а то тебе тяжело.
— Хорошо, — согласился Рашид. — На следующей остановке.
Рашид прилично отстал от основной группы. Он вспомнил чьи-то слова: «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто идет до конца». Впереди вертикальная стена, покрытая льдом, и Рашид из последних сил прожумарил и забрался на плоскость. Он лег на живот, чтобы отдышаться.
— У тебя все хорошо? — он вновь услышал над головой голос гида.
— Да, — ответил Рашид. — У меня все отлично. Не видишь? — он еще находил в себе силы отпускать шутки. — Когда привал?
— Скоро, — ответил гид. — Разобьем палатку, покушаем и спать.
«Какие приятные слова, подумал Рашид. А такие привычные слова, которые не ценим в обыденной жизни.
Какое счастье — покушать и поспать»!
— Где мы? — спросил Рашид, делая последние усилия до места ночлега.
— На гребне 6000 метров. Утром в четыре подъем и рванем на Хàна.
— А остальные где?
— Должно быть, в ста метрах от нас.
— Хорошо, — проронил Рашид. — Мы их завтра перегоним и будем первыми на Ха́не.
— Хотелось бы верить вашему оптимизму, — проговорил гид с оттенками глубокого сомнения. — Цыплят по осени считают. Ты слышал про такую поговорку?
— Да, я слышал, — произнес Рашид. — У меня голова какая-то странная.
— Хорошо, если не гипоксия. Но не должно быть — ты же горец. Какая у вас там высота в ауле?
— Тысяча триста метров.
— Видишь, почти то же самое. А здесь всего лишь 5800. Разница небольшая.
— Да, — хотел рассмеяться Рашид, но не получилось. — Потом посмеемся. — Рашид потихоньку начал приходить в себя. — Прошлый раз я здесь почти умирал, а сейчас не так-то плохо. Голова не болит и вообще ничего не болит. Как думаешь, Саша, есть у меня шанс на завтра?
— Не будем предугадывать, — произнес Саша. — На шанс завтра посмотрим завтра.
Рашид перед закатом Солнца увидел пик Ленина, а рядом пик Коммунизма. Холод пронизывает всё тело, ветер, словно ножом, режет кожу, а глаза словно в песке — не понятно то ли боль, то ли помутнение.
«Главное — я в шаге от Ха́на и никто на родине не знает, что я выступаю над землей на несколько километров. Аюб удивится и скажет: “Я не верю”. Жена заплачет от того, что жизнь моя висела на волоске. Дети будут кричать от счастья, что это сделал их папа».
Они растопили снег, заварили чай и достали консервы. Причиной его недомогания прошлый раз было недостаточное питье. «Так сказал Богомолов, когда я ему пожаловался. Что он еще говорил? Отбой в семь вечера. Подъем в два утра и штурм в четыре утра. Надо спать». «Здесь каждый сам по себе: никто никому не помогает», — он повторил слова Абрамова так, на всякий случай.
Рашид уснул, высоко оценивая способности пуховика беречь тепло, излучаемое телом.
Проснувшись в положенное время, позавтракал, натопил один литр воды в термос и пол-литра в пластиковую бутылку в пуховик. На ноги одел пару штанов, на себя — пуховик и гортекс-куртку. В четыре они вылезли из палатки: кругом темнота и режущий холод. Проходит час, и Рашида начали доставать то холод, то жара. Для вентиляции в такие моменты нужно расстегивать пуховик в соответствующих местах. Гид подсказывал, а Рашид нервничал. У него в голове стучала только одна мысль — «вверх». Вскоре их застиг рассвет — с вершины горы всё, что внизу, казалось не имеющим никакого значения. С того момента он как будто попал в транс: веревки, натоптанная тропа, идущая вверх; внимание зациклено на одном — на Хáне, и осознание того, что с каждым тяжелым шагом приближается к мечте. В ушах звучит какая-то аварская песня в сопровождении зажигательной музыки.
— Саша! Ты где? У тебя всё нормально. Я иду. Я догоняю тебя.
— Давай, давай. Ты сильно отстаешь. Можешь усилить шаг?
Рашид сделал неудачное движение наклоном вперед и упал на колени.
— Иду, — выдохнул он. — Очки запотели. Спина тоже. — Мы где, далеко еще?
— Скоро подойдем к четвертому лагерю. Высота 6400.
Ты меня слышишь?
— Да, я слышу.
Снежный покров закончился и начались скалы, камни.
— Рашид, подготовься к жумарке. Мы уже близко. Вот начинаются мемориальные плитки. Здесь похоронены неудачники. Гора приняла их смерть здесь.
Рашиду очень тяжело жумарить — с этой техникой у него проблемы и поэтому уходят драгоценные минуты. Он прошел четвертый, неиспользумый лагерь. Задул ветерок и Рашид потерял веревки. Смотрит туда, сюда.
— Смотри наверх, — крикнул Саша. — Вот они где. Чуть дальше?
Гид остановился. Смотрит на часы. Они, миновав четвертый лагерь, с трудом добрались до отметки 6800 метров. До Хана оставалось двести метров.
«Какая жалость, двести метров, — думал гид, — как бы сказать Рашиду: “Всё, приплыли!”» Но, Рашид, поравнявшись с гидом, сказал:
— Пошли дальше…
Гид видел его глаза и усталую поступь. Всего какая-то мелочь и вот она вершина, так близко. Как сказать ему:
«Дальше не идем?»
— Всё, Рашид, — выдохнул Саша. — Всё.
— Что, уже вершина? — спросил Рашид.
— Нет. Уже двенадцать часов и мы не имеем права двигаться дальше.
— Что ты сказал? Повтори, — Рашид скинул очки. У него красные затекшие глаза и обезумевший взгляд. — Что ты сказал!?
— Всё, Рашид. Возвращаемся.
— Нет! — закричал Рашид. — Я пойду до конца. Ты, если хочешь, оставайся.
— Я не пущу тебя, — он схватил Рашида за плечо. — У меня есть свои инструкции: после двенадцати часов категорически запрещено идти на штурм. Ты понимаешь?
— Нет!.. — закричал Рашид. — Я тебя не понимаю. Я возле горы, я ее вижу. До нее рукой подать, а ты меня хочешь стащить с маршрута. Это нечестно.
— Успокойся, Рашид, — произнес Саша. — Ты пойми: у меня две задачи — доставить тебя до вершины и сохранить тебе жизнь. Но в данном случае я выбираю второе. Нам нельзя дальше идти, потому что спуск застанет нас среди ночи и непонятной погоды. Ты видел надгробные камни. Большинство из них нарушили это правило и плохо закончили.
— Нет!.. — снова закричал Рашид в отчаянии. — Он бросил на лед ледоруб и снова закричал: — Нет!!!..
— Здесь нет моей вины, Рашид. Ты просто сам не готов. Ты отставал. Но идти дальше я не позволю, потому что я отвечаю за твою жизнь. Гора никуда не денется. Ты не первый и не последний.
— У меня есть право на вторую попытку? — наконец, вняв здравым аргументам, спросил Рашид.
— Да, есть, — ответил гид. — Пошли обратно в лагерь, отдохнем и утречком рискнем еще раз.
