– Ты был вчера вечером на премьере, Джо?
– Был, был! Классно сыграли! Могу себе представить, какой это для актёров крепкий орешек, но Кэрол – великий режиссёр.
– А ты слышал перепалку в зале в самом начале?
– А как же! Только у Эрни Кемпла и могло хватить духу как следует припечатать эту публику. Ну и голосище у него – прямо иерихонская труба.
– А ведь виновники скандала явно обиделись, – заметил Квиллер. – После антракта они не вернулись.
– Что тут скажешь, Квилл. Люди привыкли смотреть телевизор и разговаривать, вот и считают, что ничего такого, если так же вести себя и в театре. А ушли они потому, что Кемпл не позволил им комментировать всё и вся.
Тут Коко прыгнул на стоящий у бара табурет, словно тоже хотел принять участие в разговоре.
– Как поживает Гольф Сгрим? – спросил Квиллер.
– Интересуется, когда вы, ребятки, переедете в Деревню.
– Как всегда, первого ноября… А что это за потрясающая новость? Неужели любители птиц засекли желтобрюхого дятла?
– Разнёсся слух, что на номер второй нашёлся покупатель – Олден Уэйд! Так что ты свою любезную лучше запри! У него слава неотразимого сердцееда.
Почему Полли ничего ему об этом не сказала? Странно. Кто-кто, а уж она всегда в курсе, о чём судачат кругом. Однако он спокойно сказал:
– Давно пора найти покупателя на номер второй. Когда дом в кондоминиуме долго пустует, это обесценивает и все соседние… Налить ещё, Джо?
– Нет, спасибо. Мне ведь ещё на радио.
– Надеюсь, наш новый совладелец любит кошек, – заметил Квиллер, показывая, что новое соседство его не очень беспокоит.
Неужели, размышлял он, когда Уэзерби уехал, это Полли подсказала купить номер второй обольстительному вдовцу, который решил поработать в книжном магазине и который, как гласит молва, такой неотразимый сердцеед? Уэзерби был уроженцем Локмастера. Кому и знать, как не ему.
Сиамцы стояли плечом к плечу, дружно махая хвостами, – вежливое напоминание, что настало время обеда.
– Как вам, ребятки, если мы в этом году двинем в Деревню пораньше?
Вечер он провёл, готовя рецензию для очередного выпуска «Всякой всячины», стараясь поровну разделить комплименты между парой актеров из Локмастера и своими доморощенными гениями из Театрального клуба. И то и дело поглядывал на часы.
В десять он позвонил Полли. Ответа не было. Он оставил сообщение.
Он уже покормил сиамцев на сон грядущий и сопроводил их до места ночного обитания на третьем балконе, когда позвонила Полли. Она была в очень приподнятом настроении – прежнюю её усталость как рукой сняло.
– Квилл! Отгадай, где я сегодня вечером была! В театре! Так как Олден, один из наших сотрудников, играет в спектакле, я сочла уместным сводить «зелёные халаты», как мы называем наших девочек, на «Как важно быть серьёзным». За мой счёт! Как им понравилось! Они все читали твою колонку, и она подогрела их интерес.
Полли остановилась, переводя дыхание.
Тогда он сказал:
– Рад, что ты на таком подъёме, вчерашней депрессии как не бывало. Кому мы этим обязаны – Оскару Уайльду или твоему парикмахеру?
– Обоим, – отвечала она, заливаясь звонким смехом, какого он давно не слышал – с тех пор, как она засела за многомудрые пособия, обучающие искусству управления книжным магазином. И прежде чем он успел сказать что-то в ответ, спросила: – А как прошло твоё интервью с Лайзой Комптон?
– Весьма познавательно. Кое-что я хотел бы обсудить с тобой. Как насчёт воскресенья? Пообедаем в «Типси», а потом послушаем музыку в моём амбаре. У меня есть новая запись «Фантастической симфонии» Берлиоза. Она тебе понравится.
– Не знаю… Мне, собственно, надо проветрить тёплые вещи и подготовить их к зиме…
– Превосходная мысль! Я как раз подумываю, не переехать ли в Деревню пораньше, сообразуясь с прогнозом погоды. Кстати, я слышал, номер второй наконец-то продан.
Она помедлила с ответом,
– Вот как? – наконец обронила она.
Это была её обычная манера отвечать, когда она испытывала неловкость, испуг и ей хотелось поскорее сменить тему разговора.
– Не знаю, кто его купил; знаю только, что это одинокий мужчина. Надеюсь, он любит кошек, – добавил он шутливо.
– Где ты это слышал? – спросила она. «Защищается», – подумал он.
– Не помню. То ли в пятницу на премьере, то ли в книжном магазине сегодня. Хорошо, что кондо обретает хозяина. Надеюсь, он человек покладистый… Крепкого сна. A bientot![1]
– A bientot, – отозвалась она каким-то упавшим голосом.
Теперь у Квиллера не было сомнений, что купить номер второй новому жителю Пикакса порекомендовала именно Полли. Она без конца открывала «интересных» людей: чикагского архитектора, канадского профессора, торговца антиквариатом из Огайо… а теперь таковым оказался актер! И почему это женщины так легко очаровываются актерами? Его собственная мать влюбилась в актера из гастролирующей труппы, но это было не так уж и плохо.
Квиллеру ужасно захотелось мороженого – большую порцию мороженого. Но в кухне витал аромат перезрелых бананов. Все эти дни он не соблюдал предписаний доктора Дианы. На барной стойке лежали три банана – в керамической вазе ручной работы из местного Центра искусств. Пустая она выглядела «художественно», но с тремя почерневшими бананами казалась помойной лоханью!
Он выбросил бананы и съел большую порцию мороженого – целую миску.
ПЯТЬ
В воскресенье Квиллер оказался желанным гостем на непредвиденном обеде, устроенном с целью опорожнить холодильник Райкеров. Милдред Райкер вела кулинарную колонку во «Всякой всячине», где её муж Арчи был главным редактором – и давним приятелем автора колонки «Из-под пера Квилла». В один прекрасный день супруги вдруг приняли решение запереть свой дом на озере и перебраться на зиму в Индейскую Деревню.
Приглашая Квиллера на обед, Милдред объясняла:
– После Дня труда[2] дачники начинают съезжать, и кругом всё становится ужасно унылым. Если ты не против помочь нам очистить холодильник…
– Всегда рад помочь, – немедленно откликнулся Квиллер. – По части очистки холодильников я спец. Сколько блюд ты полагаешь выжать из твоего древнего ледника?
– Не меньше пяти. Я позвонила Полли, но её телефон молчит. И ещё Комптонам. Лайла нет в городе, а Лайза здесь. Она расскажет тебе всё о редких книгах, которые они обнаружили среди пожертвований в ЦЭС.
