~*~
Эдвин будто очнулся ото сна. Долгого, беспокойного, чуточку волшебного. В нём он встретил и полюбил прекрасную девушку, на мгновение поверив, что этот сон может стать явью. Но пришла пора проснуться, и вот он – стоит у алтаря и наблюдает, как Шарль Дуаер ведёт к нему свою дочь. Он ободряюще сжимает её за ладонь, лежащую на его согнутой руке, и лицо его озаряется счастливой улыбкой.
Как он может улыбаться после того, что Эдвин ему наговорил? Неужели, он ошибся, и граф вовсе не испытывает любви к своей дочери? Ведь Эдвин фактически признал, что желает этого брака едва ли меньше самого Дуаера. Ах, это всё выказанная им надежда на счастливый исход. Впрочем, блаженны верующие. Сам Эдвин больше не мог позволить себе надеяться. Надежда, любовь, страсть – эти чувства он навсегда запер в глубине своей души вместе с образом белокурой красавицы, что однажды их оттуда высвободила.
Он будет добрым мужем леди Эстель и хорошим хозяином Дуаера. Он позаботится о людях, здесь живущих, и будет верно служить обоим правителям. Он станет лордом Дуаера и будет стоять за мир между двумя государствами, тем самым выполняя миссию, что была возложена на него отцом.
Эдвин склонил голову, приветствуя свою невесту. Остановившись в нескольких шагах от него, Дуаер приподнял вуаль, закрывающую лицо его дочери, и запечатлел на её челе отеческий поцелуй.
Они обменялись короткими фразами. При звуках девичьего голоса Эдвин насторожился: ему показалось, что он где-то его слышал. Впрочем, сказанные им слова прозвучал настолько тихо, что он мог и ошибиться. Тем не менее, обернувшись, Эдвин внимательно посмотрел на свою невесту.
Что-то неуловимо знакомое было в невысокой фигурке, накрытой плотной вуалью. Нахмурившись, он неотрывно следил, как она делает свои последние шаги к ступеням алтаря и становится рядом с ним. И снова Эдвин вынужден был отметить, что где-то уже видел эту плавную походку. Эту гордую посадку головы, благочестиво сложенные руки…
В стремлении разгадать загадку его взгляд метался между Дуаером и его дочерью.
- Берегите мою девочку, милорд, - сказал граф.
Эдвин неосознанно протянул руку, и одна из узеньких ладошек скользнула в неё.
В то же мгновение по его телу пробежала дрожь.
Он знал эту руку! Её прикосновение ни единожды вызывали в нём подобные чувства!
Только одна дева была способна на это, но она никак не мог сейчас стоять рядом с ним. Эдвин напряжённо вглядывался в закрытое вуалью лицо. Лёгкая ткань не шевелилась. Девушка под ней затаила дыхание.
Если это какой-то розыгрыш…
Эдвин отпустил её дрожащую руку и приказал:
- Поднимите вуаль, миледи…
Эпилог
Жизнь Эдвина Корсийского, лорда Дуаера, была долгой. Он видел, как выросли его дети. И дети его детей. Судьба щедро одарила его и теми, и другими. Он даже успел взять на руки своего первого правнука, прежде чем отправился к праотцам.
В его жизни больше не было войн, он не переживал лишений. Его земля была щедрой, правители, которым он служил, мудрыми и справедливыми. Но главное его счастье заключалось в той, что все эти годы была рядом. Леди Эстель. Эсти. Его жена, его сердце, его любовь.
Эдвин навсегда запомнил сон, приснившийся ему спустя всего месяц после их свадьбы. В нём он снова стоял у алтаря, а граф Шарль вёл к нему свою дочь. Во сне он знал, кто скрывается под вуалью. Он подмечал и походку, и гордую осанку. Он не понимал, как не заметил знаков, указывающих на то, что маленькая лесная колдунья – не кто иная, как дочь графа. Он был глуп, принимая её за крестьянку. Он был слеп, не замечая её изысканных манер. Он был глух, не слыша правильность её речи. Нет, он был глух вдвойне, упустив схожесть имён Эсти и Эстель.
И вот её рука в его руке. Он готов узнать её прикосновение и благоговейно ожидает неизбежную дрожь, даруемую им.
Но ничего не происходит.
Его тело не отзывается. Его сердце глухо.
Он приказывает своей невесте поднять вуаль… Лицо под ним оказывается ему незнакомым.
Объятый ужасом, Эдвин мгновенно проснулся и долго таращился в темноту перед собой, пытаясь справиться с охватившей его паникой.
Его руки сомкнулись на женщине, лежащей рядом. Вес её головки привычно давил на его грудь. Невероятное мужество понадобилось ему, чтобы перестать трусить и опустить глаза: в лунном свете разметавшиеся по его груди длинные волосы отливали серебром.
Он и не заметил, как задержал дыхание, потому что вырвавшийся из его груди вздох облегчения был подобен стону.
Неожиданно серебристая головка пришла в движение, и потемневшие янтарные глаза поймали его взгляд. Миллионы раз целованные им пухлые губы расплылись в довольной улыбке. О да, теперь он точно знал её причину. И был безмерно счастлив от этого.
