зонтовидных крон взлетали неуклюжие змеешейки, похожие на доисторические чудовища. На суку, нависшем над рекой, сидела зеленая ящерица — игуана. Заметив нас, она стремительно нырнула в воду.
Мрак быстро сгущался. Лесистые берега словно подступили ближе. Лишь тусклая полоска света над головой указывала нам путь. Мы напрягали слух, стараясь уловить плеск воды о камень. Порой совсем рядом с лодкой проплывали призрачные утесы, а однажды мы застряли, окруженные бурными стремнинами, возле громадного каменного горба. С большим трудом, всеми веслами помогая мотору, мы сумели пробиться вперед. Легкое столкновение со скалой, малейший перебой в моторе — и нам пришлось бы туго.
Меня начало клонить ко сну. Дождь прекратился, но мы мерзли в промокшей одежде. Казалось, мы обречены вечно плыть сквозь холодный мрак, задевая невидимые препятствия, под судорожный стук мотора.
И тут на помощь нам пришла мисс Ридл. Она зажгла фонарь и вручила каждому по шерстяному джемперу. Жизнь сразу стала более сносной, я очнулся ото сна.
Вскоре впереди замигал огонек — и вот мы уже на берегу, и нас ведут к столу, на котором ожидает чудесный обед, приготовленный женой миссионера.
Какое упоительное зрелище: на пестрой скатерти в центре уютной кухни-столовой — жареные цыплята, пизанги, окра, ямс. Горящий камин, пестрые занавески, красивые фарфоровые тарелки… Стены глиняные, а пол настлан из жердей, но по сравнению с тем, что я ожидал, все это показалось мне роскошью.
Мы сели, смертельно усталые, и на минуту воцарилась тишина.
Затем мистер Ливитт объявил:
— Притчи третья, пятая и шестая!
Вместе с женой и мисс Ридл он затянул нараспев слова, явно краеугольный камень их веры, а возможно, и мягкий упрек в духовном невежестве ученому гостю:
— Уповай на господа всем сердцем своим, не полагайся ни в чем на собственное разумение. Куда бы ты ни направился, обратись к нему, и он направит твои стопы.
В открытую дверь смотрели изумленные ваи-ваи.
— А теперь споем, — предложил мистер Ливитт. — Так что же именно? О'кей, Флоренс, выбери ты!
После псалма миссионер, в рубахе, расписанной яркими орхидеями, принял торжественный вид, оперся локтями о стол и прочел такую молитву.
— …Господи, благодарим тебя за то, что ты привел сюда мистера Гэппи. Укажи ему путь в сием неведомом краю, помоги ему и всем его людям в их работе, чтобы экспедиция могла выполнить свою задачу. Аминь.
За ужином мистер Ливитт сказал мне, что в доме есть еще одна кухня такого же размера, только не обставленная, и предложил мне устроить там склад имущества экспедиции.
Я с благодарностью принял его предложение: был прямой смысл оставить здесь часть груза, а не таскать его повсюду за собой.
— Постель для вас тоже найдется, — продолжал мистер Ливитт. — Вы не должны отказываться от нашей помощи, пока не устроитесь как следует. И прошу вас — столуйтесь у нас. Можете копать себе ямсу, сколько понадобится. У нас его и так больше, чем нужно.
Я до сих пор помню, какие чудесные блюда готовила нам миссис Ливитт из окры и ямса. Но в тот вечер я был слишком усталым и мало что соображал. День выдался длинный, утомительный, полный впечатлений. Так или иначе, я благополучно добрался до своей базы с четырьмя членами экспедиции и большей частью снаряжения.
Через две недели прибудет остальное имущество, и экспедиция приступит к выполнению своей основной задачи — походу в Бразилию. Тем временем можно успеть сделать немало интересного! Пока все предвещает успех.
Что рассказывают путешественники
Я проснулся рано, еще до восхода солнца, и решил пройтись по миссии, осмотреться. На обнесенном деревянной оградой участке площадью около 1 акра, стояли четыре домика, крытые пальмовыми листьями. Два из них, сколоченные из реек и поставленные на сваи, были предназначены для жилья, в двух других, глинобитных, помешались кухня и столовая. За низким забором — свежевскопанный огород. В ящиках на подставках (для защиты от муравьев) разбиты две клумбы. Несколько фруктовых деревьев, шпалеры разросшегося гороха.
Миссия
Миссия
Миссия расположилась на невысоком холме, недавно расчищенном от леса; на склоне и в воде валялись стволы деревьев. Эссекибо подходила справа и плавно изгибалась влево, темная, блестящая, словно громадная змея. На противоположном берегу и вокруг миссии, куда ни глянь, плотной зеленой стеной стоял лес. Лишь склон холма да река давали какой-то простор взгляду.
За оградой на большой поляне я заметил несколько сараев. В одном помещался электрогенератор, в другом — сонные козы, остальные служили убежищем для кур и индеек. В дальнем конце поляны под невысокими деревьями укрылись три домика с конусообразной крышей, закраины которой свисали почти до земли. Сразу за домиками начинался лес.
В одном из домиков в очаге горел огонь. Высокий, добродушного вида старец степенно вышел наружу; уголки его рта приподнялись в улыбке, глаза приветливо поблескивали из-под тяжелых век. Он пожал мне руку, долго с улыбкой рассматривал меня, потом скрылся в доме. Я возобновил свой обход.
С восходом солнца встали Ливитты. Выпустили кур, подоили коз, приготовили завтрак.
В этот день мне нужно было доставить на базу людей и груз с Ганнс-Стрип.
Проплыв с полкилометра вниз по реке, мы внезапно попали в вихрь желтых бабочек. Они скатывались по стене леса на восточном берегу, рассыпались в воздухе и беспорядочно метались над нашими головами. Огромный рой разделился: два потока направились вдоль берегов вниз по реке, а несколько меньших поднялись над лесом или же водили хоровод вокруг отдельных деревьев и кустов. Бабочки летели так густо, что временами мы ничего не видели перед собой, кроме их крыльев.
Восемь километров плыли мы, пока не выбрались из роя и не увидели вновь реку, лениво текущую среди однообразных берегов.
Я изучал фарватер, пытаясь запомнить водовороты, обозначающие скрытые камни, засекал ориентиры для прохода по стремнинам. В одном месте я обратил внимание на два дерева: они возвышались как башни. Мистер Ливитт сказал мне, что здесь, укрытое в зеленой чаще, находится устье реки Оноро. Отсюда я собирался двигаться на восток, в сторону Нью-Ривер.
К полудню весь багаж перенесли к реке. Несколько лодок уже вышли в путь, перегруженные до такой степени, что казалось — они вот-вот пойдут на дно. Миссионеры одолжили мне на время экспедиции пятиметровую долбленку, которую я оснастил подвесным мотором, сейчас ее борта едва поднимались над водой. Стоило течению хоть немного убыстриться, лодка начинала вилять и раскачиваться так угрожающе, что я предпочел не пускать мотор на полную мощность.
