артефакт или кусок металла — и поднимались с ним наверх. Погрузившись глубже, Палмер увидел, что Хэп осматривает обширное пространство крыши здания. Адреналин и вид подобного богатства чуть облегчили задачу по перемещению песка — помог также внезапный прилив силы воли и желания, — но дыхание превратилось в пытку.
«Тут ничего не болтается», — пожаловался Хэп, исследуя крышу, которая явно была величиной с четыре квартала Спрингстона.
«Отломаю что-нибудь», — ответил Палмер. Он теперь находился на той же глубине, что и Хэп, даже чуть ниже. Соревновательный дух заставил его опуститься за край здания, погрузившись на триста с лишним метров. Мысль о побитии личного рекорда затерялась среди острых ощущений от подобного открытия. Воистину монументального открытия. Его беспокоило, что никто ему не поверит, но, естественно, маска все записывала. В ее памяти хранился весь нырок вместе с картой расположения этих гигантских колонн, тянувшихся вверх, словно пальцы давно погребенного божества.
Теперь уже была смутно видна ладонь этого великого бога — земля между пескоскребами. Ее усеивали яркие металлические глыбы, в которых Палмер узнал автомобили — судя по отраженному сигналу, отлично сохранившиеся. Но цвета на такой глубине различить было сложно. Он находился на незнакомой территории. Будто в подтверждение этого факта, индикатор воздуха в маске сменился с зеленого на желтый. Один из баллонов иссяк, послышался глухой щелчок переключившегося вентиля. Не проблема. Глубже они все равно погружаться не собирались, так что им оставалось полпути. И для подъема можно будет использовать меньше воздуха. Черт побери, пора было отсюда убираться. Только поискать, что можно отломать в качестве сувенира.
Палмер прозондировал песок, который мог быть внутри здания, песок, который он мог бы ухватить и потянуть к себе, чтобы взломать здание и забрать какой-нибудь мелкий артефакт. Плоская стена перед ним отражала сигнал и мерцала разными цветами, будто крича о стекле. «Внутри пусто, — сказал он Хэпу. — Я его протараню».
Палмер мысленно сформировал песчаный таран, представив, как твердеет песок перед ним и разрыхляется вокруг. Пальцы его левой руки судорожно сжались, как обычно бывало, когда он сосредотачивался, и он почувствовал, как потеет под костюмом, несмотря на прохладу в глубине песка. Убедившись, что таран готов, Палмер бросил его вперед, на мгновение потеряв контроль над песком вокруг собственного тела. Он ощутил, как песок сжимается со всех сторон, будто стенки гроба, горло будто стиснули огромные лапы, грудь окуталась мокрым удушающим одеялом, по рукам и ногам побежали мурашки, а потом таран врезался в здание и рассеялся, и песок вновь потек вокруг Палмера.
Он глубоко вздохнул — раз-другой. Казалось, будто он втягивает воздух в легкие через тонкую соломинку, но вспышки перед глазами исчезли. Палмер погрузился чуть глубже, но в конце концов выровнялся. Картина перед ним изменилась — песок теперь был внутри здания. Он разбил стекло. Колеблющееся пурпурное пятно подсказывало, что там есть воздух. Пустота. Артефакты.
«Вхожу внутрь», — сказал он Хэпу.
«Вхожу внутрь», — сказал он самому себе.
А затем пескоскреб поглотил его.
7. Погребенный
Сколько Палмер себя помнил, он всегда мечтал стать дайвером, мечтал о том, как войдет в песок, но с тех пор он узнал, что умения требует не вход, а выход. Дайвер быстро учится десятку ярких способов проникнуть в дюну, каждый более эффектен, чем предыдущий — от падения лицом вниз в песок, который мягко обволакивает тебя, до прыжка назад с руками над головой, исчезая почти без всплеска или позволяя песку ухватить тебя за ботинки и утащить в глубину, закрутив будто штопор. Сила тяжести и гостеприимные объятия текучего песка давали множество возможностей.
Выход же требовал определенного искусства. Палмер много раз видел, как дайвер появлялся из дюны, сплевывая песок и судорожно ловя ртом воздух, беспомощно размахивая руками и увязнув по пояс. Он видел, как другие вылетали с такой скоростью, что ломали руку или разбивали нос от удара о землю. Мальчишки в школе часто пытались выскакивать из дюн кувырком, что приводило к катастрофическим, а часто и смехотворным результатам. Палмер, с другой стороны, всегда старался возвращаться из песка спокойно и без особых эффектов, как и его сестра. Она всегда говорила, что те, кто ведет себя спокойно, выглядят отважнее хвастунов — как и подобает профессионалам. Сделать вид, будто в каком-то из разрушенных пескоскребов все еще работает лифт, который доставил его на верхний этаж, — вот к чему он стремился. Но сейчас все было иначе.
Впечатление было такое, будто его отрыгнула недовольная песчаная пасть. Небольшая лавина, скользнувшая внутрь здания, подхватила его и выбросила на открытый воздух.
Палмер приземлился с глухим хрустом, сперва на плечо, а затем на спину, ощутив, как баллоны болезненно врезались в позвоночник. Маску сбило с лица, и пурпурные пятна перед глазами исчезли. В рот набился песок, загубник наполовину вывалился, воздух от удара вышибло из легких.
Вынув загубник, Палмер откашливался и отплевывался, пока не смог снова дышать.
«Снова дышать».
Воздух был затхлым и заплесневелым. Пахло грязным бельем и гниющей древесиной. Палмер продолжал сидеть в кромешной тьме, крепко зажмурившись. Он сделал еще один осторожный вдох. «Тут есть воздух», — сообщил он Хэпу, но, естественно, друг не мог его слышать. Оголовье маски перекосилось, и в любом случае, не будучи погребенным в песке, он никак не мог передать дальше свой голос.
Крик тоже бы не помог. Нашарив фонарь, Палмер включил его. Перед ним, словно в тумане, открылся мир богов. Он повернулся, оставив за спиной песчаную лавину, которая, казалось, заползала все дальше внутрь, будто пытаясь облегчить собственный сокрушительный вес.
Предметы в помещении выглядели знакомо. Подобные артефакты находили под Спрингстоном и Лоу-Пэбом. Десятки стульев, все одинаковые. Стол, больше любого из тех, что ему доводилось видеть, величиной с квартиру. Палмер стащил ласты и отложил их в сторону, затем опустил на пол баллоны и закрыл вентиль, убедившись, что кислороду не грозит утечка. Отключив питание костюма и маски, он насладился возможностью расслабиться, дать диафрагме отдых от борьбы с давлением песка, почувствовать, что его ребра целы.
Его опытный взгляд сборщика трофеев заметил на столе у стены
