Спешу поздравить Вас с моим выздоровлением! – Джон стал в позу «крутого полицейского» из давно забытых боевиков и направил старый добрый воображаемый Кольт 1911 45-го калибра на ребят. – Я здесь! И я убью вашу скуку!
Но убить скуку оказалось гораздо сложнее, чем думал Джон. Да и дело не в ней вовсе было. Умник оторвался от телефона, чего даже не думал делать краснощекий толстяк ЛикМик-Таг, взглянул на друга и произнес самым спокойным голосом:
– Сорока, дорогой, вижу, тебя выписали, это здорово. Присаживайся, – и он указал на место рядом с собой.
«Чего это с ними?» – подумал про себя Джон. Он подошел ближе и обратился уже более серьёзным голосом, ясно давая понять свое негодование по поводу наплевательской встречи друзей.
– Алло!? Я чуть не умер от воспаления легких! Едва ли мне удалось пережить мерзкую больницу! Это приключение могло мне очень дорого обойтись, неужели вам не интересно узнать подробности?
– Уверен, это очень увлекательная история, – ответил Умник, поправляя очки, – Но, видишь ли, мы сейчас немножко заняты. Он улыбнулся Сороке, но в старом друге что-то явно было не так. В его словах чувствовалась утренняя прохлада, а улыбка… Была совершенно стеклянной.
«Здесь искренностью и не пахнет, – подумал про себя Джон и серьезно поправил тремя с половиной пальцами волосы, что все время лезли в глаза, – Сейчас мы разберемся, в чем тут дело».
– Кто вы и где мои друзья? – Обратился он к ребятам.
– Прекращай, Сорока, – включился наконец в разговор недовольный ЛикМик-Таг.
– Что значит прекращай? Я вас не узнаю, вы чего?
И тут Джон вспомнил, что все они уже прошли вакцинацию. Сердце его забилось чаще и волнение комом подкралось к глотке.
– Умник, Таг! Мне удалось сэкономить немного денег, давайте заглянем в «Бессонницу» на стаканчик холодного молока… с печеньем? Я угощаю! А это бывает не час…
– Вынуждены отказаться, – отрезал Умник, – Видишь ли, мы больше не употребляем молоко. Холодное молоко вообще-то вредно.
– Холодное молоко вредно?! Да как молоко может быть вредным? – Возмутился Сорока.
– За стаканом молока рождается беседа, а в беседе рождается истина. Так всегда Джейн говорит. Да оставьте вы свои телефоны хоть на минутку, в конце-то концов!
И ребята тут же хмурым взглядом пронзили Сороку. Обстановка стала накаляться, когда где-то поблизости раздался знакомый девичий смех.
– … Да как такое возможно?! Я и не знала, что коты так умеют. – Это был голос Сладкой.
Из-за дома показались три девчонки. Слева и справа шли сестры, а посередине, с телефоном в руках, шла Аттика. На экране смартфона она показывала подругам какое-то видео, судя по всему, с участием домашних животных.
– О! Привет, Сорока! Рада видеть тебя здоровым. – Поприветствовала Аттика Джона, сестры тоже присоединились.
– Ну, слава Богу! – выдохнул парень, – Привет девчонки! Как я рад Вас видеть, просто не передать словами. – Он подошел к Аттике в ожидании привычных объятий, но… Никаких объятий не последовало, Аттика скромно отстраненно протянула ему маленькую бледную ладонь для рукопожатия. Пожимая руку, Сорока думал про себя: «Тааак… И ты туда же, значит».
– Дамы! Господа! А почему бы нам не пройтись немного по городу? Хочу рассказать вам увлекательнейшую историю о том, как я имел радость подружиться с одним мерзким голубоглазым блондином.
– Ходить куда-то – крайне утомительно. – Простонал Таг.
Но Аттика внезапно приняла сторону Джона:
– Ребята, мы давно не видели Сороку, – с пластмассовой вежливостью в голосе говорила подруга сердца, – Уверена, ему есть что рассказать. Так почему бы нам не поддержать нашего друга и самую малость прогуляться. Она посмотрела на Джона и улыбнулась.
«Стеклянная! Не может быть! – все внутри Сороки вскипело от нервов, он стал догадываться, в чем все дело, – Её улыбка тоже стеклянная! Так, успокойся Джон. Возьми себя в руки. Веди себя естественно… хотя бы, пока ситуация не прояснится».
И все же, нехотя, но банда отправилась на прогулку. Неподалеку был сквер, густо и симметрично усаженный старыми деревьями, которые собой создавали арку великолепной прохладной тени – все это, в сочетании с легким остужающим ветерком, было что надо в такие жаркие дни, как этот. Прогуливаясь по скверу в тени деревьев, дети слушали рассказ Сороки, регулярно проверяя извещения в блестящих черных смартфонах. Пластмассовые прямоугольники поминутно бренчали.
– … И тут ко мне в палату поступает очередной больной. Смотрю на него – блондин (а вы знаете как я к ним отношусь). Голубоглазый такой, с веснушками. И шрам у него на щеке выразительный. Лет ему пятнадцать – не меньше. Поначалу мы не ладили, но вскоре подружились. Побелке, как и мне, было дико скучно в больничных стенах, а еще, оказалось, он тоже сирота. Даже вакцинацию не проходил, – и Джон украдкой поглядел на друзей: их лица остались неизменными, эмоций никто не выражал, трудно сказать, слушали ли они вообще Сороку. – У блондина было имя, но я звал его Побелкой. Я спросил у него про шрам на левой щеке. И тут парень мне рассказал невероятную историю о том, как вывалился с балкона второго этажа, спасая шпица богатой хозяйки, которого нанялся выгуливать…
– Ну врет же всё, – сказала Сладкая, рассмеявшись в лицо Сороке.
– Да ничего он не врет! С чего ему врать? – Возмутился Сорока. – Парень заслужил мое уважение. Мы были в равных условиях, и я ему верю!
Тут уж все подхватили веселую ноту и посмеялись с доверчивости Джона Хафа.
– Друзья… Я вас не узнаю. Теперь причина вашего странного поведения ясна, Умник, ты был прав – у вас всех украли души!
Детский звонкий смех разразился еще громче и пуще прежнего – все просто заливались хохотом.
– Это все «Интро Индастриз», ребята, но вы не бойтесь! Я спасу ва…Джон не успел договорить, что хотел сказать друзьям, его перебил Умник:
– Послушай, Джон, может, ты не будешь окунать всех разом в озера твоей банальности с головой, достаточно того, что ты время от времени умываешь нас водой из них.
Джон стоял ошарашенный. Друзья смотрели на него, улыбаясь своей лживой стеклянной улыбкой. «В них нет души. Все это фальшивка! В корпорации им вынули души, а внутрь насыпали сухого льда», – думал про себя Сорока. Те, кого раньше он звал друзьями, сейчас показались ему безликими пустыми куклами. Эта ситуация напомнила мальчику день, когда он забрался, подобно всюду рыщущему мусорному коту, в заброшенный музей восковых фигур. Это было самое жуткое место, в котором маленькому Джону приходилось бывать. Пыль, вековые паутины, завешенные покрывалами экспонаты, укрытые в темной мрачности скрипящего здания – все здесь, и даже воздух, заставляло шевелиться волосы на спине. Стянув
