писем. Волшебница завороженно наблюдала, как он вытряхивает из трубки плотно свернутый лист пергамента, расстилает его на столе и прижимает уголки серебряными отливками в виде оскаленных волчьих голов.
Лист оказался абсолютно чистым, но эльфа это не смутило. Он высыпал из склянки на ладонь горсть сверкающих песчинок, бросил их на пергамент, а потом наклонился и легко подул на искрящуюся россыпь. Магический песок заскользил по шероховатой поверхности, и на листе проступили слегка размытые строки таинственного послания. С каждым мгновением они становились все четче, и вот наконец текст полностью проявился и стал читаемым.
Мэрион заставила себя подойти к столу и склониться над магическим листом. Медленно, беззвучно шевеля губами, она начала разбирать слова древнего языка, смысл которых с трудом пробивался в ее взбудораженное сознание.
— Ветер, а что значит «рожденный через пустоту»?
Эльф замер в странной неподвижности и, казалось, даже перестал дышать. Он скованно повернулся и посмотрел на девушку так, словно видел ее впервые в жизни. Сквозь собственный испуг Мэрион явственно ощущала его потрясение и другое сильное чувство, больше всего напоминающее благоговение.
— Это означает, — ломким голосом начал он, — что иногда в семье волшебников рождается ребенок, лишенный дара, «пустой», как принято говорить, и тогда магическая линия наследования прерывается. Его воспитывают среди обычных людей, и потомство его никогда не обладает магией. Но порой, раз в много сотен лет, у «пустого» рождается магическое дитя, и это означает, что на свет появился не просто новый маг, а могущественный волшебник, единственный в своем роде. Великий. Твой отец хранил не обычное послание, а Пророчество. Обе стороны мира магии ждут и в то же время боятся рождения такого ребенка. — Мэрион слушала эльфа, раскрыв рот, но смысл его речей почему-то ускользал от нее. Когда Таэль из клана Воздуха неожиданно опустился на колено и поднес к губам край ее простенького домашнего платья, она непроизвольно отпрянула. Эльф поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Мэрион, ты и есть этот ребенок, рожденный через «пустоту».
Молодой волшебнице показалось, будто ее внезапно поразила молния. «Пустота», «пророчество», «могущество» все еще оставались для нее просто словами, а вот отчужденный взгляд мужчины, которого она спасла, с которым недавно делила постель, ранил в самое сердце. Обида оказалась сильнее потрясения, и из глаз девушки ручьем потекли слезы.
— Ветер, ты что, боишься меня? Я превратилась в какого-то ужасного монстра?!
К чести Таэля, он мгновенно позабыл о торжественности момента, поднялся и обнял расстроенную девушку.
— Конечно, нет, что ты такое говоришь! Ты — Великая волшебница, самая могущественная из ныне живущих, Светлая госпожа. Отныне все представители мира светлой магии будут служить тебе и защищать ценой собственной жизни.
Едва сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, Мэрион обхватила эльфа руками и прижалась щекой к мягкому бархату его куртки.
Глава 8
Что же она теперь такое? Мэрион лихорадочно искала в себе какие-то страшные изменения, но ничего не находила. Она осталась прежней, просто сила ее возросла. Мужское объятие было крепким и надежным, в теле эльфа не ощущалось ни малейшей скованности, и волшебница начала понемногу расслабляться. Нервное напряжение улеглось, но дрожь почему-то не проходила. Наоборот, она усилилась, и девушка внезапно поняла, что дрожит уже не от переживаний, а от холода. Все предметы в комнате покрылись инеем, дыхание вырывалось облачками пара, а на широком балконе второго этажа набирало силу мертвенно-белое свечение.
В первый момент Мэрион подумала, что чары Виктора Мелмана развеялись, и на заколдованную поляну вернулась морозная зима, но эльф вдруг прошептал ей в самое ухо:
— Не шевелись!
— Ветер, что это? Что случилось?
Холод усиливался, их обоих била неудержимая дрожь.
— Боги! Не двигайся, замри!
— Да что же это такое?!
Таэль прижал ее к себе изо всех сил, словно пытался закрыть своим телом.
— Это духи мертвых!
Когда призрачное свечение проникло в каждый уголок дома, последовала яркая вспышка, и Мэрион явственно ощутила чье-то присутствие. На балконе стояли три женщины в старинных нарядах, одна из которых держала в руке красную розу. Каким-то непостижимым образом волшебница знала, кто они и зачем явились сюда. Она осторожно высвободилась из объятий Таэля.
— Что бы сейчас ни произошло, пожалуйста, не вмешивайся. Я обещаю, что со мной ничего не случится, эти духи не причинят мне вреда.
Эльф покорно опустил руки, но его беспокойство только усилилось.
— Ни при каких обстоятельствах не прикасайся и не бери у них ничего, это очень опасно!
— Ветер, кажется, это мои покойные родственники. Укутайся во что-нибудь теплое, я скоро вернусь.
Мэрион поцеловала эльфа в холодную гладкую щеку и вышла на балкон. При ее появлении призрачные женщины низко поклонились, а потом вперед выступила гостья с цветком в руках.
— Мы пришли, чтобы приветствовать Силу, объявившую о себе. Благодарение Богам, Пророчество исполнилось! Мы ждали этого так долго, что род наш почти исчез, но с твоим появлением возродилась и надежда. Добро пожаловать в мир высокой магии, дорогое дитя. Твое родовое имя Мона. Ты принадлежишь к роду Корвел и должна будешь немедленно отправиться в замок Розы. Этот дом — вместилище всех накопленных знаний и артефактов, неуязвимое для сил зла, в нем бьется сердце нашего рода. Отныне ты будешь носить титул Светлой госпожи. Он позволяет вершить правосудие над всеми, кто наделен даром, но, вынося приговор, будь осторожна и мудра. Стоит один раз злоупотребить подобным могуществом, и оно уничтожит тебя, как случилось со многими из нас. Тебе будет позволено общаться с Миром мертвых. Если Духи сочтут твою просьбу приемлемой, ты сможешь возвращать умерших ненадолго в Мир живых, — Светлая жрица протянула девушке цветок, живой и трепетный, несмотря на ужасный холод. Но едва коснувшись ладони волшебницы, роза превратилась в золотую брошь тончайшей работы, в самой сердцевине которой мерцал пурпурный огонек. — Это мощный магический артефакт и символ нашего рода. Роза будет с тобой везде и всегда до твоего смертного часа. Будь осмотрительна, применяя силу. Волшебников, рожденных от «пустого», не обучают магии, и до поры никто не знает, сумеют ли они совладать с ней. Ты очень могущественна, дорогое дитя, однако не всесильна. Взывай и будешь услышана, но не жди, что получишь ответ на каждый свой вопрос, — молодая волшебница опустилась на колени, и Светлая жрица возложила ладонь на ее склоненную голову. — Благословляем тебя, драгоценное дитя, да пребудут с тобой Боги, хранящие наш мир.
Женщины снова низко поклонились, потом их силуэты быстро истончились и растворились в воздухе, а волшебница осталась стоять на балконе, неотрывно глядя на золотую розу. Мона… Ее истинное имя было
