из него, если честно, странный какой-то. Сначала целует. Потом обнимает. И действует явно не по инструкции. Вряд ли в ней имеются подобные пункты. Но сейчас думать еще и об этом она точно не в силах.
Упаковка влажных салфеток спасает и делает свое дело. Конечно, от макияжа приходится избавиться. Вернее, от того что осталось. Стереть размазавшуюся помаду, тушь. Водостойкую, между прочим. Надо запомнить эту фирму и больше никогда там не покупать. Дорогостоящая подделка не иначе.
Стряхнуть с себя ощущение, что за ней наблюдают, не удается. А в тесном пространстве автомобиля слишком мало места, чтобы уединиться. К тому же сейчас голос ее слишком слаб, чтобы попросить или тем более приказать охраннику выйти. Поэтому Лейла терпит и старается не обращать внимания.
Если мужику нравится наблюдать, как женщина смывает макияж — это его проблемы.
Когда машина трогается, от урагана, прошедшего еще недавно по ее душе, не остается и следа. Лейла сдержана, спокойна и как всегда неприступна. Поэтому и следующие слова даются легко:
— Прекрати на меня пялиться! Бесишь!
В ответ ей, конечно, летит пустота. Но мужчина отворачивается. Отводит свой тяжелый взгляд. Перестает смотреть. А она испытывает… разочарование? Нет! Подобное не мыслимо! Она просто слишком устала. Ей просто надо отдохнуть. Скорее бы они уже приехали домой.
От мерного укачивания автомобиля голова клонится сама. Глаза медленно закрываются. Она упирается во что-то мягкое. Так не похожее на оконную раму, к которой должна была привалиться.
Лейле казалось, что она летит. Парит в невесомом пространстве, как пылинка в солнечном свете. Так мягко и нежно. Чувство уюта и покоя, забытое, но очень родное, окутывает со всех сторон пушистым коконом. Чувство как в маминых объятиях. Похоже она до сих пор скучает. А ведь столько лет прошло. Пора бы забыть и перестать тосковать.
В конце концов ее ситуация не так плоха. Ведь у нее остался отец. Богатый, здоровый мужчина, который безусловно ее любит, хоть и проявляет свою любовь по-своему. В мире бывают случаи гораздо хуже. Но думать о хуже не хочется. Ведь бывает и лучше. Почему не с ней? Разве она не заслужила? Разве она хуже остальных?
В распахнутые глаза ударяет свет, и она их снова закрывает. Пытается сосредоточиться на ощущениях внутри. Пытается окончательно проснуться и понять, что происходит, а когда наконец понимает, резко дергается, но ее лишь сильнее прижимают к себе.
— Ты охренел!
Злость девушки очень яркая. Ядовитая эмоция. Серной кислотой выжигающая все изнутри.
— Успокойся. Я просто отнесу тебя до комнаты.
Мужской голос по ощущениям напоминает кусок твердого минерала. Холодный. Безжизненный. Лишенный любых эмоций.
Он вообще человек или что? — мелькает в голове у девушки.
Она повторяет попытку вырваться. Безрезультатно конечно же.
— Отпусти. Меня. Немедленно. Это приказ!
В конце концов он должен ей подчиняться. Здесь она главная, а не какой-то, не пойми откуда вылезший, охранник без рода и племени.
— Или что?
На суровом лице проскальзывает усмешка и выглядит это… жутко. Девушка сглатывает. Продолжает ощущать на себе его пальцы. Поддерживающие. Приобнимающие руки. Одна по-собственнически расположилась на спине, вторая подхватила под колени.
Его широкую грудь, расположенную так близко, что, захоти она, и можно провести кончиками пальцев. Проверить: правда ли там четкий рельеф или же на ощупь она мягкая. Хотя, судя по остальным ощущениям мягкостью от мужчины и не пахнет. Ее словно к камню прижимают. Горячему такому. На солнце разогретому.
Его запах. Очень терпкий, мужской, не противный. От него не пахнет потом. Немного машинным маслом быть может из-за оружия, что он все время носит с собой. А может мужчине просто нравится капаться в автомобилях. Этого Лейла не знает. Она ничего о нем не знает. И не хочет знать. Но дурманящий запах забивает нос и проникает внутрь. Кажется прямо в голову.
Девушка сглатывает еще раз. Пытается прогнать странные образы, то и дело возникающие в голове. Когда это она стала так падка на мужчин. Раньше особого интереса они у нее не вызывали. Так что же изменилось?
Пока она размышляет, они уже добираются до комнаты. Ее аккуратно ставят на ноги, отступают и закрывают дверь. Девушка остается совершенно одна. Вернее нет. Она не одна. С нее остаются ее мысли. Странные, возбуждающие, сбивающие с толку.
Некоторое время она таращится на захлопнувшуюся дверь, а потом резко падает на кровать. Проводит рукой по спутанным волосам, пытается отвлечься, переключить эмоции, направить их в другое русло. Не такое… опасное. Не такое… позорное. Но ничего не выходит.
Похоже, она медленно сходит с ума. Иначе как объяснить ее внезапно возникшее желание. Ему нет объяснения. Как и нет продолжения. Она просто забудет все, что только что произошло. Затолкает это в дальние глубины своей памяти и больше никогда не пойдет на поводу у собственных желаний.
Мысли об этом приносят легкое облегчение. Лейла выдыхает, сбрасывает надоевшую за долгий вечер одежду и проходит в душ. Нет лучше места для того, чтобы снять стресс и усталость, чем теплые струи воды, касающиеся нежной кожи.
После водных процедур голова немного проясняется. Морок уходит и можно опять мыслить здраво. Это радует. Несмотря на то, что она успела подремать в машине, усталость накатывает новой волной. Дел сегодня у нее больше никаких нет, поэтому, поставив телефон на беззвучный режим, девушка ныряет под одеяло с одной единственной надеждой: уснуть и не видеть никаких снов. В последнее время реакции собственного тела начинают пугать, и что там подкинет в забытье ее подсознание — непонятно. Лучше ничего. Лучше не надо. Ей же будет лучше.
Лейла просыпается в кромешной темноте от странного непонятного чувства. Ей кажется в комнате кто-то есть. Этот кто-то очень громко и страшно дышит. Так, что по телу сразу же разливается ледяная волна, сковывающая и не дающая издать хоть звук, пошевелить хоть пальцем. Жуткий парализующий ужас пробирается до самых глубин.
Откуда-то тянет прохладой, словно открыто окно. И это тоже странно. Ведь она совершенно точно помнит, что окно перед сном закрывала. Как и дверь в свою комнату. Как обычно. На замок. Безопасность в их доме на первом месте. К этому с детства приучил отец. Поэтому все действия выверены до автоматизма.
Жуткие сопящие звуки продолжаются. Лейла лежит с закрытыми глазами и не шевелится. Так подсказывают включившиеся инстинкты. Впрочем, даже если бы она захотела, то вряд ли бы смогла. Тело до сих пор словно парализовано.
Но долго это продолжаться не может. Психика не выдерживает, и Лейла открывает глаза, спрашивая одновременно:
— Кто здесь?
