Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
на четыре метра с единственной шконкой, железной раковиной и парашей, начисто отсутствуют телевизор и радио. О такой роскоши, как персональный компьютер и доступ в Интернет, не стоит даже мечтать. Пальцы левой руки нащупали гладкие крашеные доски, хоть лежать разрешили и то радость. А то обычно шконку на день поднимают и пристёгивают навесным замком к толстой петле в стене.
Время тянется мучительно медленно, словно ленивец лениво тащит за хвост ещё более ленивого ленивца. Откроешь глаза, кажется, будто прошла вечность, ну или как минимум час. А на самом деле яркое прямоугольное пятно света на полу сдвинулось едва ли на сантиметр. Виант сложил руки за голову. Завтрак давно закончился, а обед и не думает начинаться. Вот и остаётся лежать на шконке и считать кирпичи на сводчатом потолке.
Памятный разговор с Николаем Павловичем, личный куратор в каком-то там секретном проекте, самым натуральным образом выбил Вианта из привычной железобетонной колеи размеренной тюремной жизни. Не так давно казалось, будто он до конца дней своих так и будет метаться туда-сюда между бараком номер два и тюремной прачечной, так и будет кидать в зёв стиральной машины вонючие подштанники, а потом перекладывать их в сушилку. Ну или до побега, Виант поправил сам себя. Ан нет! Когда он дал согласие принять участие в каком-то там секретном проекте, то будто сиганул с высоченного обрыва головой вниз в ледяную воду.
В тот же вечер, когда Николай Павлович с видом победителя лото "Миллион" вышел из комнаты для допросов, Виант, от греха подальше, спалил во дворе «Справедливость», а пепел старательно размазал ботинками по грязи. Очень, очень не хотелось рисковать зря. Какая там «Справедливость»? Какой там побег? Если со дня на день его и так заберут из Облака. А так пепел и никаких улик. Только, как выяснилось, Виант недооценил инертность государственной бюрократической машины.
Через неделю нервное возбуждение на грани помешательства благополучно сошло на нет. Жизнь вернулась в привычный круговорот между бараком номер два и тюремной прачечной, к перловой каше с жиденьким чаем на завтрак и к тележкам с вонючими подштанниками. Вот тогда-то Виант пожалел о сожжённой второпях тетради. Двухгодичный труд сизым дымком улетел в небо. Стало казаться, будто никакого разговора с Николаем Павловичем никогда и не было. А предложение раньше времени легально соскочить с громадного срока показалось фантастическим сном. К исходу второй недели Виант мысленно махнул рукой и купил новую общую тетрадь в клеточку. «Справедливость 2.0» благополучно упокоилась в тайнике в фундаменте сушильной машины. Наверно, именно тетради и не хватало. Буквально на следующий день Вианта вызвали с вещами на выход. Иначе говоря, отправили по этапу.
Конвоиры – самые неразговорчивые попутчики в мире. Можно сколько угодно засыпать надзирателя в коридоре вагонзака вопросами, стыдить, взывать к совести или крутости, но один хрен не скажет даже название станции, мимо которой только что прогромыхал железнодорожный состав. В своё время, два года назад, лишь уже за высокими светло-зелёными воротами, Виант узнал, что мотать срок ему придётся в Облаке, которое находится аж в Пермском крае.
Вот и на этот раз молчаливые конвоиры загнали Вианта и ещё девять осуждённых в автозак, с треском захлопнули дверь и повезли в неизвестном направлении. Хотя, самая первая часть пути была более чем предсказуема – на железнодорожный вокзал в Перми. Ну а дальше последовала полная неизвестность.
Колёса вагонзака монотонно стучали по рельсам. Поезд то часами шёл без остановки, то часами стоял бог знает где на запасных путях. Окна вагонных камер замазаны белой краской. Изредка на грязно-сером фоне мелькали тени каких-то зданий, других вагонов, а через толстое стекло долетала невнятная речь станционных громкоговорителей. Лишь на четвёртый день пути заключённый по прозвищу Коромысло, бывалый сиделец лет шестидесяти, поднял сухой палец и заявил, что их везут на запад, в Москву.
Старый сиделец оказался прав. Рано утром седьмого дня немногословные конвоиры вывели Вианта и прочих заключённых уже в Краснопресненской «пересылке», или, если более официально, СИЗО №3. Трудно не узнать с первого взгляда здание, которое было построено ещё до революции 17-го года.
Виант уже бывал здесь раньше, когда, после вынесения приговора, его отправили по этапу в Облако. Только на этот раз его поджидал неприятный сюрприз в виде пузатого капитана в сопровождении двух сержантов-мордоворотов. Прямо на перроне чересчур упитанный офицер вызвал Вианта из группы заключённых и лично отвёл в эту одиночную камеру.
Чего, чего, а оказаться в одиночной камере Виант никак не ожидал. В подобные каменные мешки обычно сажают либо особо опасных, либо особо буйных заключённых. Как выяснилось, он попал в третью категорию – участник секретного правительственного проекта. Да-а-а, Виант тяжело вздохнул, дела. В общей камере человек на сорок было бы куда веселей. Там…, телевизор посмотреть можно, газеты, журналы полистать. Даже поговорить с кем найдётся. Хотя в карты и прочие азартные игры типа шахмат лучше не втягиваться – оставят без штанов и фуфлыжником сделают.
В этой самой одиночной камере Виант проторчал три дня. Не дай бог, ещё и четвёртый сидеть придётся. А так, Виант покосился на пятно света на полу, обед ещё нескоро.
Скука. Голова словно пустой кинозал, на экране которого пьяный киномеханик показывает всякую чушь. Незаметно для самого себя Виант задремал. Шаги в коридоре словно артподготовка накануне генерального наступления в одно мгновенье выдернули его из блаженного забытья. Виант резко сел и свесил со шконки ноги. В этом крыле здания находятся лишь одиночные камеры. Надзиратели внеурочное время крайне-крайне редко топают сапожищами по коридору. Сердце забилось с утроенной силой. Скорей всего, это за ним.
Скрип и лязг массивного замка словно райская музыка. Виант перевёл дух. Дверь с натужным шипением распахнулась.
– Осуждённый Фурнак, – коренастый надзиратель махнул рукой, – с вещами на выход.
Наконец-то! Радостный возглас едва не сорвался с губ. Правая рука подхватила с пола сидор, простенький вещмешок с нехитрыми пожитками осуждённого. Трёхдневное томительное ожидание в полной неизвестности наконец-то закончилось.
Где именно на первом этаже здания находится приёмная комната Виант на радостях даже не заметил. Сознание словно сквозь сон едва ловило команды коренастого надзирателя повернуть то в правую сторону, то в левую. И без того бешеное сердце едва не проломило грудную клетку, когда в чиновнике за металлическим столом Виант узнал Николая Павловича, или кто он там на самом деле.
– Добрый день, гражданин начальник, – Виант остановился в метре от стола, хотя душа жаждет шагнуть навстречу и крепко-накрепко обнять куратора как самого дорогого,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
