Книга Грешники - Дана Блэк

Бабушка говорила, мол, Злата, нужно себя беречь. Не гуляй вечерами с подружками, не надевай короткие юбки, ведь парням одно только и надо. А тебе нужно скромной быть, правильной, и все будет хорошо.

Потом бабушка умерла, и мы остались вдвоем с отцом.

И когда к нему в гости приходили дружки - я сбегала из дома, в любую погоду. Либо сидела ночами в парке и светила фонариком в учебник. Либо в подъезде на окне.

Сколько раз я могла нарваться на нехорошую компанию - не сосчитать.

Но меня слова бабушки хранили, оберегали от всего плохого.

До этого момента.

Куда-то исчезло всё, что в моей жизни было, моё прошлое стерли ластиком, одним толстым мощным штрихом, надавили на меня, как на бумагу, разрывая.

Вот так он меня взял.

Собой одним заполнил, вытесняя все мысли и чувства, такой большой, что во мне места не осталось, он завладел.

И, как повелитель, захватчик, замер, наслаждаясь победой.

Он продолжил целовать, глубоко и с чувством, горячим упругим языком мой рот вылизывая, вплотную прижимая меня к себе, напряженными бедрами вдавливаясь в мои.

Во мне его член - только это знаю сейчас, только ощущаю, как туго, на всю его длину я заполнена, как жарко между нами.

Инстинктивно обхватила его ногами, сохраняя этот жар, не давая двинуться назад, двигаться нельзя, я и так погибла, в голове и теле взрыв следует за взрывом, я натянута на твердое и гладкое орудие пыток.

Языком, широко, он лизнул мои губы, снова ворвался в рот. Ладонями сжав ягодицы вдавил меня в себя еще крепче.

И с силой поднял бедра в кольце моих ног.

Член заскользил во мне, ощущения путая, не давая привыкнуть, разбегаясь словно, и сразу, хлестко в меня, с громким шлепком наши бедра столкнулись, и я впилась зубами в его губы, ему в рот выплескивая крик.

Он главный. А я подчиняться вынуждена, моя воля подавлена, тут недостаточно веры в оберег, он под напором этого дьявола треснул, отдавая меня его власти.

Савва не останавливается больше, его руки придавили меня за плечи к постели. Он вколачивается, звонко шлепая меня бедрами, не обрывая поцелуя, не давая возможности сделать вдох.

Безумная трепка, в которой я себя потеряла, в мужских руках, как в капкане порока.

Между ног настоящее пекло, и с каждым толчком толстого члена этот градус повышается, вдавливаю пятки в его поясницу и сгораю, сгораю под ним, и плавятся простыни, и мое тело, мой разум, я выбраться из больного удовольствия не могу, он целует взапой, меня заражая жаждой, мычу ему в рот, и вибрация расходится по его губам.

Это ненормально, то, что он со мной делает, это запретно, запрещено, по-животному дико, он подчиняет, как хищник, себе.

Савва оторвался резко, как топором обрубил, в ту же секунду выскользнул из меня. Успела поймать его взгляд - голодный, черный, и застонала, когда он рывком перевернул меня на живот, приподнял за бедра.

И вошел сзади.

С размаху, толчком, в тугую плоть, влажным телом со шлепком врезался в мои ягодицы, и сразу назад, и снова в меня, в меня, в меня.

Захлебнулась криками и вцепилась зубами в подушку, в пальцах сжала простыни и крепко зажмурилась, пытаясь перетянуть ощущения на что угодно, меня переполняет он и невыносимый жар, осознать не могу, что меня со всей дури трахают, в меня вколачиваются, вбиваются, по кровати размазывают, и сейчас я - или с ума сойду, или кончу.

Это безумие, это оно, волна несется по телу и бьется внизу живота.

- Кончаешь, Злата? - где-то в голове прозвучал его голос, как шепот дьявола, от которого не спастись. - Рано. Вся ночь впереди. И я хочу тебя по-другому.

Глава 13

С трудом собрала в кучу мысли, когда он выскользнул из меня, я уже на грани была, я почти взлетела.

Ощущения внизу живота болезненные, тянущие, еще секунда - и я бы взорвалась от оргазма.

А вместо этого отрезвела.

Попыталась приподняться, но руки не выдержали - и я плюхнулась обратно в подушки.

- Что такое случилось, соседка? - его жаркий шепот коснулся спины, покрытой испариной. Он лизнул, языком провел влажную горячую дорожку вдоль позвоночника к шее, убрал на плечо мои волосы и поцеловал косточки. - Всё хорошо, Злата. Ты послушная девочка. Я тобой доволен.

Он мной доволен.

Еще бы, ведь у меня сил не было на сопротивление, в мыслях до сих пор туман, а между ног ощущение его твердого члена, что упруго скользит во мне.

- Не надо...больше, - еле выдавила и сделала новую попытку привстать. - Я...я пойду.

- Я не отпускал, - его чертов голос засел в ушах, сковал, и меня пугает такая его власть надо мной.

Мужские руки одним движением, за талию, перевернули меня на кровати. Савва навис сверху, лицом к лицу.

Влажные волосы спадают ему на лоб, глаза блестят, полные губы приоткрыты - и на моих оживает память поцелуев, глубоких и жадных, таких, от которых теряют голову.

Он рассматривает меня. А я лежу и смотрю на него, я не отвожу взгляда, словно это привычно, когда меня жестко имеет полузнакомый мужчина.

Я должна в угол забиться и молить, чтобы он дал мне уйти.

Но не говорю ни слова, внутри переменилось что-то, еще днем я была простой студенткой, вытянувшей счастливый билет в новую жизнь, а сейчас я предательница, падшая женщина, и грех мой прямо передо мной, внимательно смотрит серыми глазами, и я прочитать не могу, что в них, о чем он думает.

- Хочешь, чтобы я отпустил тебя, Злата? - Савва, в отличие от меня, насквозь видит все эмоции, они написаны на моем лице. - Хочешь?

- Да, - мой ответ негромкий, хриплый.

И неискренний.

Обман, вранье, отчаянная ложь.

- Пойдешь пирог для меня готовить? - он чуть привстал на руках, чтобы рассмотреть лучше меня, лежащую под ним, - с солью.

- Да, - повторила.

И задохнулась, когда он рывком прижал к кровати мою ногу, раскрывая для себя и толкнулся членом в мокрые складки.

Вошел до упора, до самого корня, до яиц.

Запрокинула голову, выгнулась на постели. И машинально подчинилась приказу, когда он выдохнул.

- Ногами меня обхвати.

Обвила его бедра в кольцо. Он поднялся на руках, придерживая меня за талию, встал с кровати. Двинулся по комнате вместе со мной, сидящей на его члене.