Теперь он полностью принадлежит тебе… Кстати, посмотри на размер своего долга на досуге. Кхм… ну так вот. Твоя задача — находить в нашей системе брошенные и разбитые корабли и демонтировать с них рабочее или не сильно поврежденное оборудование. В помощь я тебе даю… (Пауза в записи). Инструменты и роботов ремонтников найдешь в ЗИПах найденных кораблей. Еды тебе хватит на полгода, воздуха — на год. Вода регенерируется специальным патроном… эээ… различными способами,… там есть инструкция, почитай. Кроме того, я тебя спонсировал отличным космическим скафандром с автономностью почти в два часа и, самое главное, целым набором баз знаний, необходимых при работе. Ты не представляешь, чего мне стоило их все закупить, лучше бы эти хапуги у меня кровь вытянули до последней капли. — Трагическим голосом вещал Хакобер. — Теперь, когда ты понял, на какие жертвы мне пришлось пойти, надеюсь с пониманием отнесёшься к… Глянь там все-таки по деньгам, это не к спеху, можешь попозже или не всё сразу… но обязательно до возвращения!
* * *
Вызов раздался глубокой ночью. Профессор Марел Гето допоздна засидевшийся на рабочем месте устало откинулся в кресле и принял вызов. На рабочей панели возникло озабоченное лицо дежурного оператора. Объект-А находился под круглосуточным наблюдением как ИскИнов, так и живого персонала, и такой поздний вызов мог означать только одно — очередные неприятности.
— Я вас слушаю. — В детстве профессор увлекался различными методами медитаций и сейчас пытался перейти в одно из таких состояний. В нем он мог рассматривать любую катастрофу не как трагедию, а как задачу, требующую наиболее эффективного решения. Последние несколько месяцев эти навыки ему пригодились как никогда ранее.
— Полчаса назад связь с Объектом-А была потеряна. Мы пытались ее восстановить, но ничего не вышло. Перед отключением связи Объект-А находился в состоянии искусственного сна, состояние здоровья было относительно в норме. ИскИны считают, что он просто покинул зону приёма.
— Чем это нам грозит?
— Данные больше не поступают. Изучение базы знаний будет происходить еще четыре дня. Мы не предполагали такой возможности, поэтому «очереди» для обучения не было составлено. С нейросетью лучше, медицинские протоколы обязывают прописать лечебно-восстановительные процедуры на месяц вперед. Эффективность работы наноботов, конечно, снизится, но угрозы жизни нет. Главная проблема в отсутствии поступления данных. Для нас отсутствие связи все равно что отсутствие самого объекта.
— Объявляйте общий сбор. — Пока дежурный рассказывал то, о чем профессор уже и сам догадывался, тот искал выходы из сложившейся ситуации. — Через два часа все группы должны подготовить изменения в плане работ исходя из того, что связь с Объектом-А станет иметь прерывистый характер. Все промежуточные данные должны записываться на его нейросеть, чтобы быть переданными одним большим пакетом при восстановлении связи. То же самое с контролем различных функций. Все должно работать автономно хотя бы несколько дней. Я попробую связаться с военными. В конце концов, именно они являются основными заказчиками.
Через два часа, когда несколько десятков ученых были вытащены из своих пастелей и приведены в рабочее состояние, состоялось экстренное собрание. Первым слово взял профессор Гето.
— Сразу хочу Вас успокоить. Хоть мы и утратили возможность непрерывного контроля и получения данных, он жив и остается доступным для дальнейших исследований. Я смог добиться разрешения воспользоваться результатом проекта «MEDIUM» и полученные данные в целом успокаивающие. «MEDIUM» уже трижды засекал сигнатуру внешнего канала Объекта-А, и я даже смог проследить примерное направление его движения. По моим расчетам он попадет в зону приема в течение следующих 20–30 минут, и в течении нескольких секунд будет доступен для записи и передачи информации. В силу особенностей системы «MEDIUM» такие интервалы двусторонней связи будут возникать раз в 2–3 часа.
Наша задача в кратчайшие сроки сформировать необходимый пакет данных, который перенастроит нейросеть Объекта-А на импульсный режим передачи информации. Кроме того следует побеспокоиться о возможности обрыва связи на более длительный срок. Не будем терять время…
* * *
На столе лежали четыре спецконтейнера. Они защищали содержимое от всех типов излучения, но Хакобер и так прекрасно знал, что в них находится. Такие контейнеры были основной статьей экспорта Лирна. Среднеразвитой планеты в далёком Фронтире. Конечно, экспортировались не сами контейнеры, а их содержимое. «Лирнская Пыльца». На этой планете «пыльца» проходила по документам как медикамент, но для всей галактики она была известна как один из самых дорогих наркотиков, и её продажа жестоко каралась всеми государствами.
Цена каждого из этих четырех контейнеров на черном рынке империи была равна цене эсминца. Во фронтире таких денег, конечно, не выручить, но даже в худшем случае он мог получить за них столько же, сколько зарабатывал за 2–3 года работы, включая все «дополнительные» приработки.
С другой стороны, ещё его отец, перед тем как угодить на каторгу за разбой, строго-настрого запретил Хакоберу связываться с наркотиками. Кроме того, наркоторговля никогда не была ни безопасным, ни приятным делом.
В нём сейчас боролись две почти равные силы. Осторожность и бережливость. Или страх и жадность, кому как больше нравится.
В другой ситуации он бы поступил, как всегда поступал в подобных случаях — засунул найденные в тайнике одного ЗИПа контейнеры на самый верхний ряд стеллажей и забыл о них до лучших времен. Вот только на этот раз так сделать было невозможно. В отличие от «железа» и синтетики, с которыми он имел дело ранее, «Лирнская Пыльца» являлась продуктом биологического происхождения, а потому имела ограниченный срок годности, который истекал всего чрез два месяца. С каждым днём цена контейнеров падала на несколько процентов. Через два месяца Хакобер потратит больше денег на топливо, чем выручит за реализацию товара.
Он попробовал представить, как откладывает поездку на станцию еще на неделю и возможная выручка уменьшается, уменьшается, уменьшается…
В конце концов, часто бывает так, что выбора нет. Есть лишь иллюзия выбора.
Глава 6
Первый день после того как оказался на «корабле» Иван думал, что у него появилась возможность наконец-то передохнуть, чего совершенно не получалось сделать на станции, но на следующий день реальность показала его неправоту самым неприятным образом. Отработав заложенную в память программу, система управления кораблем перевела его в неконтролируемый дрейф, и его единственный член экипажа оказался в состоянии невесомости.
Полтора века назад, когда инженеры разрабатывали имплантированный ему пилотажный комплекс, гравитационные технологии ещё не достигли необходимого уровня миниатюризации и, главное, стоимости, а потому они всерьез рассматривали возможность того, что пилот на длительное время окажется в состоянии невесомости. Специальные системы были внедрены во внутреннее ухо и
