- крикнула мама Карла. - Пользы от тебя... - она была такая злая, что даже замахнулась ладонью на папу Мигеля.
Но он поймал ее руку, и вторую тоже. А потом заставил посмотреть на себя.
- Верь мне, Карла, - просто попросил он. - Счастье - это же не значит смеяться каждую минуту.
Голос у него был спокойный, хотя и грустный. И мама Карла немножко успокоилась. Руки ее ослабели, и слезы потекли по щекам ручьями. Она уткнулась папе Мигелю в плечо и прошептала:
- Она моя единственная дочка...
- И моя тоже, - кивнул папа Мигель серьезно. - Она хоть что-то говорила?
- Ничего... - покачала головой мама Карла.
- Успокойся, я поговорю с ней. А ты приготовь нам... орчаты с порошком из корицы.
- С корицей?.. - удивилась мама Карла.
Корица - дорогая вещь, да и кто добавляет корицу в холодное молоко из орехов.
- Именно, - улыбнулся папа Мигель и погладил маму Карлу по голове, как маленькую.
И она улыбнулась - так замечательно знать, что кто-то точно знает, что делать, когда ты сдался.
Мама Карла тихо прикрыла за собой дверь. А папа Мигель присел на кровать.
- Кристина, - позвал он негромко, но властно. - Посмотри на меня.
Кристине было все равно. Но она посмотрела. Папа Мигель совсем не выглядел взволнованным. Его темные глаза казались сейчас теплыми и будто говорили: "Я знаю, что с тобой".
- Почему? - прошептала Кристина. - Я даже плакать не могу...
- Помнишь тот вечер? - посмотрел папа Мигель в окошко. - Когда ты пришла за мной на крышу, чтобы сделать мне хорошо?
Кристина помнила. Казалось, это было не с ней, а с кем-то другим.
- Тогда ты тоже спросила "почему". Что я ответил?
Губы Кристины дрогнули. Неужели папа Мигель тогда чувствовал вот это же самое? Когда сердце в груди останавливается без причины?.. Не может быть, чтобы кто-то когда-то чувствовал то же самое.
- Кри, что я ответил? - требовательно повторил голос папы Мигеля.
- Когда тебе плохо, ты должен выбрать, стать сильнее или слабее, - бездумно повторила по памяти Кристина, пялясь в потолок. В углу паук снова намусорил.
- Что ж, я так и думал, что тогда ты пообещала вставать, только чтоб меня заставить поесть, - папа Мигель поднял брови почти насмешливо.
Кристине сделалось обидно. Он должен был... понять, а не смеяться.
- Я просто страдаю, - поджала она губы и рывком села. - Ты сам говорил, что, когда плохо, сначала надо пострадать. А вставать - потом.
- Так бы и сказала, - улыбнулся папа Мигель. - А то мама уже думала, ты умирать собралась... Тогда сейчас будем пить орчату с корицей и страдать, - он хлопнул в ладоши и воскликнул: - Я так это люблю!
- Что, вообще, за странная идея, бросать в орчату корицу, - наморщила нос Кристина - ей стало лучше, теперь она хоть что-то стала чувствовать.
- Самая лучшая идея, - щелкнул папа Мигель ее по носу. - Ну, а если серьезно... Мир расстраивает нас довольно часто. Я могу тебе чем-то помочь?
- Энрике... ушел, - всхлипнула Кристина. Кажется, сейчас польются слезы.
- Энрике? - удивился папа Мигель. - Тот, что называл тебя головастиком, что ли?..
- Да, но... Я не только поэтому... Просто... Он сказал, что счастья в "Горизонте" на всех не хватит. И... я раньше об этом не думала...
И наконец пришли рыдания.
- Девочка моя... - дрогнувшим голосом сказал папа Мигель и обнял ее, как большой добрый медведь.
Он знал, что однажды Кристина поймет это, и ее сердце будет болеть так же, как и его.
Вошла мама Карла с подносом. И стаканы брякнулись друг о друга, потому что мама Карла не ожидала, что Кристина будет плакать в объятиях папы Мигеля. Но мама Карла знала: корица - вещь дорогая, а еще папа Мигель совершенно точно сказал, что орчата с корицей - лекарство. Поэтому она благополучно поставила поднос на столик и тоже села на кровать и присоединилась к их объятиям.
- Почему... почему... - рыдала Кристина, - в мире так мало счастья...
Мама Карла и папа Мигель смотрели друг другу в глаза и понимали: их дочка выросла. И теперь знает то, что им так хотелось бы скрывать от нее подольше.
Но папа Мигель знал, что делать.
- Значит, - обнадеживающе погладил он Кристину по голове, - теперь ты сумеешь его делать.
- Но как? - подняла Кристина полные слез глаза с мокрыми ресницами. - Неужели я смогу встать?.. И счастье... умеешь делать только ты.
Мама Карла насупилась -- снова папа Мигель со своими сказками.
- Зато ты в "Горизонте", дорогая, - чмокнула она дочку в макушку. - И тут ты всегда сможешь быть счастлива.
- Нет, Карла, - отстранил папа Мигель маму.
Кристине ее совет тоже не понравился. Как можно жить жизнь, если надо даже бояться выйти из дома?.. Если даже бояться прыгнуть
