Пит не реагирует, и я дотрагиваюсь пальцем до его окровавленной руки.
Напарник молниеносно перехватывает мою кисть и наваливается всем весом сверху. Из-за удара об пол из легких выходит весь воздух, затылок будто немеет — завтра точно будет шишка. Кашляю и упираюсь Питу в грудь свободной рукой, но он перехватывает и ее, зажимая уже обе мои руки над головой.
Пит нависает надо мной и глубоко дышит, прижимая одной ногой мое бедро, и я понимаю, что бороться совершенно нет смысла. Вторая рука Пита опускается мне на лицо и больно сжимает скулы. Смотрю ему в глаза, которые выглядят абсолютно не так, как те, что смотрели на меня когда-то с любовью, и не могу сдержать слез. Пит сейчас так близко, но в то же время бесконечно далеко. Я чувствую его дыхание и тепло сильных рук, которые еще совсем недавно пытались защитить, укрыть от всего мира. Я знаю это лицо, но в то же время не узнаю: густые брови, четкие скулы, губы, которые я тысячу раз целовала, потому что так было нужно, и только лишь несколько раз, потому что сама хотела. В последний раз это случилось в подземелье Капитолия, когда за нами неслись переродки. Воспоминания о том страшном дне переполняют меня, и полноценные рыдания вырываются из груди. Единственное, чего мне хочется сейчас, чтобы Мой Пит вернулся снова хотя бы на минуту. Я нуждаюсь в нем, и от этого становится очень больно.
— Ты пообещал быть со мной, Пит! — как могу брыкаюсь и извиваюсь, но это бесполезно. — Ты обещал мне бороться!
К огромному удивлению, его хватка ослабевает настолько, что получается вырваться и отползти назад к двери. Пит смотрит куда-то невидящим взглядом, все его тело потряхивает, как от кашля, а потом он со всей силы начинает молотить кулаком по деревянному полу. Поступаю вопреки чувству самосохранения и снова бросаюсь к нему, толкаю в плечи и добиваюсь своей цели: Пит падает назад, ударяясь спиной о ножку валяющегося стола, и перестает себя калечить.
— Ты самоубийца, Китнисс? — голос звучит иначе — раздраженно, но не агрессивно. — Если я говорю уходить, значит, нужно уходить.
— Это точно не про меня, — нервно усмехаюсь, пытаясь перестать плакать. — Не думала, что у тебя настолько отшибло память.
— Да уж, — отвечает Пит и тоже усмехается. — Такое тяжело забыть.
Выдыхаю. Худшее позади. Он смог справиться. Вытираю мокрое от слез лицо рукавом и не понимаю, что делать дальше.
— Тебе звонил Аврелий, — говорю так, будто пару минут назад не валялась на полу в шаге от смерти. — Пригрозил забрать обратно в психушку, если не будешь звонить ему трижды в день.
— Может, там мне и место, — уже спокойно отвечает Пит, усаживаясь на полу, и оценивает свои руки. — Там знаешь, стены мягкие, и всюду санитары.
— Зато некого поколотить, чтобы выпустить пыл, — отвечаю я и сразу же жалею. Он смотрит на меня всего секунду и сразу же отводит глаза в сторону, тяжело вздыхая. Идиотка! Никогда не умела подбирать нужные слова, в отличие от Пита. Становится стыдно, но сгладить такое нечем. — Руки нужно обработать, — пытаюсь перевести тему.
— Да, спасибо, я справлюсь.
— Давай я тебе помо… — Пит перебивает меня.
— Нет, Китнисс, — он машет головой, не отрывая глаз от пола. — Иди домой. Пожалуйста.
Отчего-то на душе становится мучительно тяжело, но я все равно киваю и ухожу. Уже на кухне решаю, что нужно хотя бы принести ему наверх аптечку, но, обшарив все шкафы и полки, ничего не нахожу. Иду к себе, собираю в большую миску все, что может понадобиться для обработки ран и перевязки, и возвращаюсь в дом напротив. Решаю, что неплохо бы еще отнести ему еду, беру тарелку и поднимаюсь наверх. На середине лестницы слышу, как с чердака доносится шум, а подойдя ближе, понимаю, что это.
Дверь слегка приоткрыта, поэтому я вижу Пита, сидящего на полу у окна. Его спина сотрясается от громких рыданий, руки закрывают лицо, которое теперь тоже перепачкано кровью. Понимаю, что я не должна этого видеть, это принадлежит только Питу, и я ничем не могу помочь. Оставляю миску с лекарствами и тарелку с едой у входа и удаляюсь прочь.
Уже сидя дома на кровати вижу, что мои руки тоже в крови, но никаких ран нет. Долго отмываюсь под краном, но кровь напарника будто въелась в кожу, так что приходится отдирать ее ногтями. Возвращаясь обратно в постель, вижу, что в спальне соседнего дома открыто окно, а за задернутой занавеской по комнате перемещается силуэт. Почему-то становится непривычно спокойно. В мыслях вновь и вновь появляется воспоминание о лице Пита совсем рядом с моим, особенно тот момент, когда его глаза начинают принимать нормальный вид. Почему-то хочется улыбнуться. Он смог справиться с припадком, хотя мог с легкостью убить меня, это радует.
Засыпаю мгновенно и всю ночь вижу, как напарника убивают огромным кинжалом, разрывают на части переродки, взрывают бомбой и бесконечно пытают в подземельях Капитолия. Пытаюсь спасти его, но итог один: бездыханный Пит и мои руки по локоть в его крови. Вырваться из кошмара удается только ранним утром, еще до рассвета. Простыня вся свернулась в клубок и насквозь промокла от пота. Первым делом иду к окну и вижу горящий свет на первом этаже соседнего дома, выдыхаю и бросаю взгляд на свои руки: темно-синие браслеты синяков на обеих кистях. Дотрагиваюсь до затылка и морщусь от боли, нащупав шишку.
Ну что ж, в целом все прошло не так уж и страшно. Он не так безнадежен, как казалось раньше. Есть вероятность, что пройдет пару месяцев, он привыкнет видеть меня несколько раз в день и перестанет так реагировать. Мы могли бы стать отличными соседями, вместе бороться с пьянством Хеймитча. Я бы охотилась, а Пит пек, тогда можно даже не появляться в центре города. Трясу головой, отбрасывая подобные мысли. Нельзя строить какие-то планы, еще слишком рано говорить о чем-то большем.
До прихода надзирателей еще остается несколько часов, поэтому плетусь в душ, чтобы смыть с себя остатки ночных кошмаров, а потом подбираю футболку с самыми длинными рукавами. Сейчас ни мне, ни Питу не нужны допросы о причинах появления синяков на моих руках. Провожу пальцами по темным следам, вспоминая вчерашний вечер, черные глаза без радужек и близость чужого тела, от которой я уже совершенно отвыкла. Особенно отвыкла от близости Пита. Сердце начинает биться чаще.
Раньше я знала, что, если Пит рядом, значит, я в безопасности, даже ночным кошмарам будет не
