– Что и задумали. Потом решим, как грехи замаливать будем.
– Я поговорю с остальными, – отец Арсений поправил ворот куртки.
– Вместе поговорим, – Рокотов никогда не бежал от трудностей. – Может, что и придумаем…
* * *
Главный конструктор подводного ракетоносца «Мценск» и еще шести аналогичных лодок Владимир Петрович Барашкин с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Виной тому была не катастрофа с его детищем, произошедшая девять дней назад, а травяной чай, выпитый перед сном по настоянию жены. Мадам Барашкина являлась большой поклонницей самолечения, постоянно покупала разнообразные брошюрки с советами «светил нетрадиционной медицины» и пичкала членов семьи то отваром из сушеных трав, то диетическими блюдами, то горстями разноцветных витаминов. Конструктор неплохо зарабатывал, подвизаясь в организованном директором ЦКБ бизнес-центре «Нептун-плюс», так что денег у его супруги вполне хватало и на наряды, и на почти безвредные псевдомедицинские развлечения.
Чаек, приготовленный в строгом соответствии с третьей главой свежеприобретенной книги «Сто бриллиантовых рецептов бабки Галины», возымел действие, обратное обещанному.
Вместо успокоения и расслабления Барашкин полночи ворочался в кровати, трижды выходил на кухню, чтобы покурить, и задремал всего на пару часов. Ровно в шесть он очнулся, подавил в себе прилив раздражения и в мрачнейшем настроении отправился на работу.
Конструктору ЦКБ «Аквамарин» было невдомек; что составитель печатного пособия надергала рецептов из старых номеров журнала «Крестьянка» и немного переработала их для придания книге новизны и непохожести на другие справочники по самолечению, в результате чего следование советам знахарки стало элементарно небезопасным для пользователей. Большие дозы танина вкупе с листьями черники, чабреца и сушеными мухоморами еще никого и никогда от депрессии не вылечивали.
К тому же у чая был побочный эффект.
Спустя час после приема жидкости внутрь у Барашкина начало бурчать и булькать в животе. Какофония не стихала до утра, раздражая конструктора еще больше и не давая ему полноценно отдохнуть. Втайне от жены он проглотил десяток таблеток активированного угля, однако это помогло мало – звуки просто перешли в другую тональность. Если до приема уголька каждый «бульк» звучал пронзительно и даже в чем-то задорно, то после попытки избавления от акустического эффекта в животе у конструктора с периодичностью раз в минуту стало глухо ухать, будто он проглотил живого филина.
В десять Барашкина вызвал к себе директор «Аквамарина», приказав захватить с собой талмуд с чертежами лодки. Судя по скрипучему голосу, раздавшемуся из телефонной трубки, академик Игорь Львович Слуцкий тоже провел не лучшую ночь в своей жизни.
Кабинет академика поражал своими размерами и кричащей роскошью убранства. Итальянская кожаная мебель в благородных кремовых тонах, тяжелые бархатные шторы густого бордового колера, черный ковер с белым рисунком, напольные вазы в китайском стиле, из которых торчали ядовито-зеленые веера искусственного папоротника. Обстановка напоминала приемную дорогого борделя, что, в общем, полностью соответствовало духу старинного здания, где в дореволюционные времена располагался привокзальный публичный дом.
Академик Слуцкий очень не любил, когда кто-нибудь проводил исторические аналогии. Сотрудников, осмелившихся отпускать шуточки по поводу «преемственности учреждений», тут же увольняли, а на печатные издания, упоминавшие «Аквамарин» в двусмысленном контексте, подавали в суд. Правда, ни одного опровержения юристы ЦКБ так и не добились – ушлые журналисты ссылались на архивные документы, и иски Слуцкого оставались без удовлетворения.
Директор ЦКБ затравленно посмотрел на вошедшего Барашкина и махнул рукой. Садись, мол, поближе.
Главный конструктор взгромоздил на стол фолиант с чертежами и схемами узлов «Мценска», вытер со лба пот и тяжело опустился на стул напротив академика. Тот побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и взял со стола ксерокопию какой-то статьи.
– Читал уже?
– Что именно? – не сразу сообразил Барашкин.
– Последний фельетончик этого Чернова…
– Нет, – напрягся главный конструктор, Журналист по фамилии Чернов был сущим проклятьем и для командования военно-морского флота, и для членов государственной комиссии по расследованию причин аварии, и для руководства «Аквамарина». Наглый, беззастенчивый и к тому же обладающий велколепными источниками информации во всех ведомствах. В конструкторских бюро, имевших отношение к проектированию подводной техники, статьи Чернова передавались из рук в руки в виде сотен ксерокопий. Несколько раз на пресс-конференциях академик Слуцкий даже пытался вычислить этого Чернова среди приглашенных журналистов, разражаясь гневными тирадами в его адрес, пока ему не сообщили, что нахальный писака на публичные мероприятия не ходит, обходясь никому неведомыми каналами добычи сведений о реальном положении дел.
И еще передали, что Чернов в узком репортерском кругу именует гендиректора «Аквамарина» не иначе, как «подагрический старикашка-склеротик», чем вызвали у Слуцкого очередной взрыв негодования. Академик брызгал слюной, топал ногами и истошно вопил о невиданном хамстве, чем сильно порадовал своего заместителя, намеренно сообщившего начальнику столь смачные подробности высказываний Чернова. Однако ожидаемого половиной коллектива «Аквамарина» сердечного приступа так и не произошло.
– Называется «Как Скользкий и Жвачный „Наутилус“ строили», – обреченно прогундосил академик. – Это мы с тобой, как ты понимаешь… Присутствуют и Илья Иосифович Клептоманов, и Главком ВМФ Самоудовлетворенко, и комфлота Бухарик, и остальные…
– В суд надо подать, – изрек Барашкин.
– Не выйдет, – Игорь Львович отбросил ксерокопию. – Иск не примут. А если примут, то для начала придется доказывать, что Скользкий и Жвачный – это мы с тобой. Собственными персонами. Такого позорища мне не надо.
– Мне тоже…
– Вопрос в другом. Этот писака начал накатывать на сам проект. И делает это довольно грамотно.
– Да пошел он! – В животе у главного конструктора ухнуло. Словно невидимый филин подтвердил сказанное. Барашкин поморщился и виновато взглянул на Слуцкого. – Со вчерашнего дня мучаюсь… Ни черта не помогает.
– Выпей водки, – предложил академик. – Или коньяку.
– Не хочу…
– Тогда сходи в медпункт.
– Да само пройдет! – Барашкин раздраженно сложил губы бантиком. – Что там по статейке?
– Обвиняет нас в некомпетентности.
– Ты поэтому попросил меня приволочь схемы?
– Да.
– И какие узлы он критикует?
– Все. От корпуса до электропроводки, – директор ЦКБ опять придвинул к себе ксерокопию. – Фактически мы выглядим полными мудаками. Переборки между отсеками ненадлежащей толщины, на трубопроводах ВВД[3]сэкономили, сальники валов сделаны без запаса, аварийные системы не работают. Даже тоннель аварийного люка зацепил. Посчитал, сволочь, диаметр и пишет, что человеку в водолазном снаряжении в него не пройти… Типа того, что если бы члены экипажа попытались выбраться самостоятельно, то первый же застрял бы и закупорил выход. Вот так то…
