лица в своей голове.
— Во мне было три мохито и пять рюмок текилы. Я не помню ни слова.
Как такового разговора почти не было. Большую его часть Кара крепко держала меня в и уводила как можно дальше от Картера Беккета, капитана команды «Ванкуверские гадюки», мультимиллионера и редкостного плейбоя. Надо отдать ей должное, она попыталась объяснить почему мне следует держаться от него подальше, но было трудно разобрать ее невнятную речь из-за закусок, которые она запихивала в рот каждый раз, когда мимо проходили официанты.
— Ты сказала мне держать дистанцию, а я сказала, что уже установила ее между нами, — был момент, очень короткий, когда моя рука была в его руке, его пронизывающий взгляд изумрудных глаз держал меня, и я могла… обдумать это. Рассмотреть вероятность. Дать себе возможность подумать над этим. В ошибках, которые я чуть не совершила, виноват алкоголь.
Картер Беккет — это определение сексуальности. Он — это высокомерие, облаченное в дорогую одежду, плавные, точеные мышцы, очаровательная улыбка и, вполне возможно, он — лицо хламидиоза; не могу точно сказать. Я уверена, что он принимает меры предосторожности, но этот человек ходит от одной девушки к другой.
Кара облокотилась на подбородок.
— Я должна была догадаться, что ты ему понравишься.
— Понравлюсь? Не нравлюсь я ему. Он хочет переспать со мной, и ты не виновата в том, что не предугадала этого. Я полная противоположность всем женщинам, с которыми он когда-либо был.
— Неправда!
— Правда.
Кара что-то ищет в телефоне, чтобы показать мне фотографию Картера и стройной брюнетки: его рука на ее талии, она целует его в шею. И все это на прогулке на улице — очко в его пользу за то, что он ни с кем не столкнулся.
— Видишь? У вас обеих каштановые волосы!
Я закатываю глаза.
— И она на целый фут выше меня, Кэр. И, о, смотри! — я нажимаю на отметку «Инстаграма» девушки и окидываю Кару невпечатленным взглядом. — Она чирлидерша «Далласских ковбоев».
Я не собираюсь акцентировать внимание на том, что я другая, но это правда — я совсем не похожа на тех девушек, с которыми обычно фотографируют этого мужчину.
Если судить по тому, что я вижу в СМИ, Картер предпочитает девушек, похожих на Кару: ноги до небес, плоские животы, шелковистые прямые волосы. На самом деле, я убеждена, что эти двое не встречаются только потому, что они слишком похожи — болтливые, показушные и гордые. Звучит как отличный способ взорвать комнату.
— Ладно, неважно, — она отмахивается от меня рукой. — Так, ты миниатюрная, — хмыкает она на мое равнодушное выражение лица. — Ладно, маленького роста. И, хорошо, ты не модель. Но ты учитель физкультуры, а это вроде как одно и то же.
— Это и рядом не стоит.
— Но ты так же великолепна, как и они, — говорит она довольно убедительно, но она всегда была моей самой большой фанаткой.
Я тянусь через стол и дергаю ее за нос.
— Спасибо, но ты ограничена кодексом лучших подруг. Ты обязана была это сказать, — усталый вздох срывается с моих губ, когда я смотрю на людей, выходящих из кофейни, на пакеты с покупками, свисающие с их рук.
Мы с Карой под руки прогуливаемся по торговому центру. Не знаю, почему я позволила ей убедить меня пойти за покупками сегодня утром. Мне пора прекратить ночевать у нее дома после вечеринок. Она набросилась на меня еще до того, как я вспомнила свое имя, не говоря уже о том, где находится мой позвоночник, вот так я оказалась здесь — в торговом центре в воскресенье утром, и, что хуже всего, без моего похмельного «Макдональдса».
Я же говорила — плохие решения, подпитываемые алкоголем.
— Я голодна, — ворчу я, скрестив руки на груди, пока пальцы Кары летают по экрану ее телефона. — Хочу чего-то нормального.
— Самое время, детка, — она убирает телефон в сумочку и встает. — Эммет проснулся и заказывает пиццу на обед.
Внутри меня словно включаются лампочки игрового автомата. Возможно, это мой желудок.
— С беконом?
— С двойным беконом.
Кара объявляет наше прибытие домой так же, как она объявляет свое прибытие в любом месте: с размахом.
Она широко раскидывает руки, как только мы входим в дом, бросая все шесть своих пакетов с покупками на пол, когда она кружится.
— Мы дома, детка! Лив нужен массаж ног!
— Не нужен, правда, — отвечаю я, пытаясь скинуть ботинки. Я люблю Эммета, но было бы немного странно, если бы парень моей лучшей подруги делал мне массаж ног. Я и так не могу нормально надеть свой чертов носок. Он болтается на ноге, и я скачу по коридору на одной ноге, пытаясь его поправить, навстречу запаху пепперони и бекона.
Ненавижу носки. Ненавижу ботинки. Ненавижу зиму.
Я мечтательно вдыхаю носом аромат и свободной рукой поглаживаю живот.
— Так вкусно пахнет, Эм. Иди к мамуле.
Мне удается засунуть палец в носок, натянуть его на пятку с «ага», но я неправильно стою — мягкая шерсть на скользком, блестящем мраморе оказывается ужасной идеей. Я падаю, ругаясь и размахивая руками в поисках чего-нибудь, за что можно уцепиться.
Этим оказываются сильные руки. Очень мускулистые. Крепкие. О-о-о-о, эти предплечья чертовски хороши. Они обхватывают мою талию, подхватывая меня прежде, чем моя задница успевает упасть на пол, и когда они поднимают меня на ноги, я чувствую как тепло разливается по всему телу. Я смотрю вниз на невероятно большую руку, обнимающую мой пресс и придерживающую меня, как дрожь предвкушения пробегает по моему позвоночнику от слов, прошептанных мне на ухо.
— Привет, мамуля.
Моя рука медленно скользит по его предплечью, замечая резкий контраст моих и его пальцев. Там, где я молочная и мягкая, он исключительно золотистый и твердый.
Горячее дыхание скользит по моей шее, и я закрываю глаза, когда вокруг меня вихрится соблазнительный аромат с нотками цитруса, смешанного с лаймом и мускусным кедровым деревом.
Я точно знаю, чьи руки обвиваются вокруг меня, чьи руки прижимают меня к себе, чьи губы касаются моей челюсти. Я все это знаю, но это не останавливает меня от того, что я делаю дальше.
Когда мое тело все еще остается в его объятиях, я поворачиваю голову в замедленной съемке. Очень медленной. Я не уверена, что моя челюсть когда-либо свисала так низко. Там бы поместился весь кулак. Мой брат поспорил со мной, когда мне было девять лет, и я проверила это, чтобы доказать, что он не прав.
Когда я вижу эти
