моей безнадёжной неполноценности, которая была особенно остро заметна, если я оказывался в местах подобных этому. Стоило же нам наконец подойти к воротам дома Марка, как я окончательно был готов провалиться под землю от вида представшего перед глазами самого настоящего особняка. Сквозь решётку забора я увидел, что это был один из самых аккуратных и вместе с тем изысканных домов среди тех, что мы уже прошли. К скрывшемуся в ухоженном саду белоснежному двухэтажному зданию от металлической калитки вела дорожка из узорчатой плитки. По бокам от неё стройными рядами были густо высажены кусты роз, бутоны которых уже постепенно начинали набирать силу на весеннем солнце. Справа от дома поблёскивала ровная гладь небольшого садового пруда с кувшинками.
Смотря на всё это, я даже не хотел задаваться вопросом, что же тогда ждало меня внутри. Я испытывал навязчивое желание отряхнуться от невидимой пыли своего бедного существования, которая будто бы осела на мне самом и моей одежде толстым грязным слоем. Мучимый этим неприятным ощущением, я в самом деле потёр свои щеки и пару раз похлопал по куртке и штанам, надеясь, что это поможет избавиться от гнетущих мыслей.
В это время подёргавший ручку Марк убедился в том, что калитка была заперта. Достав из кармана рюкзака ключи, он открыл дверь и, приглашая меня жестом, сообщил:
— Проходи, не бойся. Кажется, мама ушла к соседке, а отец с работы обычно поздно приезжает. Тебе повезло.
Новость была весьма приятной и, услышав её, я действительно смог почувствовать себя немного лучше.
Через пару минут мы зашли в дом. Как и ожидалось, внутреннее убранство ничуть не уступало внешнему фасаду. Стоя на пороге прихожей, которая через арочный проём плавно перетекала в гостиную, я окинул взглядом просторную светлую комнату. Высокие потолки делали и без того не маленькое пространство дома вовсе огромным, а до блеска натёртые паркеты отражали в себе дневной свет, проникающий в помещение через большие овальные окна. Почти вся мебель была деревянной, но, хоть я и не разбирался в сортах древесины, понимал, что стоила она, наверное, как весь моей клоповник целиком. Посередине гостиной стояли внушительного вида кожаный диван и пара таких же кресел, разделяемые резной столешницей прямоугольного кофейного столика. В задней части комнаты, скрытые за многочисленными книжными полками, прятались винтовая лестница на второй этаж и дверь на кухню.
— Заходи, не стесняйся, — поторопил меня Марк, который уже успел повесить плащ на вешалку и теперь кружил по гостиной, поправляя диванные подушки и занавески на окнах.
«И ради кого старается только», — вздохнул я и скинул на банкетку видавшую виды куртку, едва ли заслуживавшую, чтобы её вешали.
— Руки можешь помыть на кухне, — Марк указал мне на замеченную ранее дверь. — А потом подожди меня здесь, я пока поднимусь в комнату и переоденусь.
Я сделал, что мне сказали, и после того, как, чуть случайно не свернул на кухне кран, который, как выяснилось, не поворачивался, нерешительно опустился на холодный диван. Барабаня пальцами по коленке, я всё ещё оглядывался по сторонам и пытался представить себе, каково было быть человеком, который живёт в такой обстановке. Я решил, что, будь я на месте Марка, я был бы намного более заносчивым и, имея такой дворец, зазнался бы настолько, что едва ли согласился ходить в обычную общеобразовательную школу, где учились дети из более простых семей.
Однако Марк был не таким. После нашего знакомства я в результате довольно быстро рассказал ему о том, в каких условиях жил и какие у меня были взаимоотношения с матерью, которая то по пьяни напрочь забывала о моём существовании, то постоянно колотила, когда была трезвой. Я думал, что из-за этого признания Марк станет меня презирать, но он лишь посочувствовал моей ситуации и, чего я вовсе не ожидал, крепко обнял меня после того, как услышал мой рассказ. Хоть он и жил идеальной жизнью в роскошном доме и всегда одевался с иголочки, в конечном счёте это нисколько не отражалось на его открытой и светлой душе.
Какое-то время наверху было тихо, но потом до моих ушей стали доноситься звуки передвигаемых стульев и громкое хлопанье створок ящиков. «Он там ищет праздничный смокинг, что ли?» — недоумевал я.
— Марк, ты где застрял? Спускайся, я тут скоро состарюсь уже!
— Сейчас, иду!
За криком последовало шуршание переставляемых с места на место коробок. Спустя некоторое время, послышался ещё один хлопок дверцы шкафа, и наконец всё стихло.
Марк спустился вниз с небольшой пожелтевшей коробкой в руках. Но, признаться честно, на неё я обратил внимание только в последнюю очередь, потому что до глубины души был поражён внешним видом Марка. Пусть он и не обрядился в смокинг, выглядел он невероятно.
В тот раз я впервые увидел Марка в домашней одежде. Я привык к тому, что он независимо от времени года и погоды был облачён в серую школьную форму, в которую его будто обрядили сразу после рождения и запретили когда-либо снимать. Разумеется, было глупо полагать, что Марк ходил так всегда. Но из-за того, что я постоянно видел его только в рубашках и брюках, мне уже не представлялось, что он мог одеваться как-то иначе, словно весь его гардероб состоял только из однотипных комплектов строгой формальной одежды.
Теперь же Марк был одет в светло-голубой джемпер и бежевые штаны. Пастельный оттенок кофты придавал юношескому лицу бодрости и свежести и резко контрастировал с рыжими волосами. Из-за этого яркость внешности Марка, которая прежде терялась на фоне мышиной школьной формы, стала как никогда бросаться в глаза. Более того, несмотря на то, что Марку даже в домашней одежде по-прежнему удавалось придерживаться аккуратности и сдержанности, он в целом наконец-то стал походить на обычного подростка, и это ему невероятно шло.
Я закашлялся и прикрыл рот рукой, отводя взгляд в сторону. Ещё не хватало, чтобы Марк обратил внимание на то, как я его рассматривал.
Мне повезло, потому что Марк витал в каких-то своих мыслях и не заметил моего изучающего взгляда. Он поставил коробку на кофейный столик и, сев в кресло напротив, выжидающе посмотрел на меня.
— Это то, что я хотел тебе показать. Открывай.
— Только попробуй мне подсунуть один из этих приколов с краской или током, — пробубнил я, приоткрывая крышку.
Марк молча наблюдал за мной, и в его глазах весело поблёскивали огоньки нетерпения. Когда же я наконец осторожно снял крышку и даже толком не успел изучить содержимое коробки, он восторженно спросил:
— Тебе нравится?
Внутри коробки лежал фотоаппарат. У
