ходуном ходил в Саниной руке, он пытался отделаться от противной дрожи, но не тут-то было. Хорошо, что Димыч не видит его лица.
— Ого, — продолжал Димыч. — Теперь вместо скелетов вход в подземное царство охраняют мешки.
Саня подавился нервным смехом, ему стало невмоготу в этом сразу утратившем очарование волшебном мире.
— Пойдем назад, — неуверенно предложил он, — ну их к черту, эти изумруды!
— Без паники, Сань, я еще не огляделся...
Но оглядываться не пришлось. Димыч без перехода приказал:
— Гаси свет!
Саня услышал какой-то шорох. В глубине расселины вспыхнуло оранжевое пятно, за ним еще одно, послышались слабые, отдаленные голоса и шаги.
Димыч крепко ухватил товарища за рукав и потянул в нишу, притаившуюся за соседним выступом. Они старались не дышать, не без основания полагая, что внезапная встреча не предвещала ничего хорошего.
Пещера чуть озарилась. В этом зыбком освещении были видны три темных фигуры, отбрасывающие гигантские тени. Основной свет давала керосиновая лампа, которую нес один из пришельцев. Другой был с фонариком, лопатой и киркой, а третий горбился под тяжестью мешка.
— Хорош! — сказал тот, что с лампой. — Перекурим, а потом переберем сланец.
Они молча покурили и сноровисто принялись за работу, которая при таком гибельном свете обнаруживала их совиное зрение. Копошились над мешком долго и нудно. Саня и Димыч без движения продрогли, но открывать себя незнакомцам им было страшновато. Кто знает, что за люди...
— Н-да... — заговорил, вставая с коленей, обладатель командирского голоса. — Не густо. Товар неплохой, но мало. Пора переходить в Сухую балку, там сланец побогаче...
— Это как сказать, — воспротивился человек в капюшоне, как бы продолжая старый спор. — Здесь мы каждую лазейку знаем, а там никто не бывал. Пока развернешься — лето пролетит.
— Вот уж тебя не спросили, — поставил точку командир. — Тащи-ка лучше вчерашний мешок, а то опять ничего не успеем.
Ворчун неохотно встал и направился к скале. Он так близко прошел мимо спрятавшихся мальчишек, что они услышали его дыхание и при желании могли коснуться его рукой.
«Сейчас что-то случится», — сглотнул слюну Саня и еще тесней прижался к Димычу.
Доставив мешок, ворчун в капюшоне сердито сказал до сих пор молчавшему здоровяку:
— Сачкуешь, курва, а тут надрывайся...
Тот вскинулся как на пружинах.
— Чья бы корова мычала!.. Ты где это его ополовинил? Нет, смотри, что делается!? Из дальнего забоя на себе тащил и не просыпал, а этот шнурок... Ничего нельзя поручить. У, змей!
— Да не трогал я его! — огрызнулся капюшон. — Сколько было, столько и принес. Разуй глаза, утюг!
— Тихо! — прикрикнул старший. Он поднял лампу, расширяя круг света. — Неужели накрыли? Все, братва, надо рвать когти! Хватайте инструмент, мешки не забудьте...
Здоровяк забросил мешок со сланцем на плечо, но старший расшипелся:
— Чирикнулся?! Породу в ручей!
И сам принялся сгребать лопатой отработанный сланец в воду.
Через минуту все трое скрылись во тьме подземного лаза, ведущего на поверхность.
ГОСТИНИЦА «АМЕРИКАНСКИЕ НОМЕРА»
(1) Екатеринбург. Май 1918 года
На станции Екатеринбург-2 Вологжанин, не торгуясь, нанял извозчика, который лихо доставил их в центр города.
Смешавшись с толпой, они направились от плотины вниз по Главному проспекту.
В драной солдатской шинели и выцветшей смятой фуражке, небритый, Вологжанин ничем не напоминал бывшего офицера. Котомка на спине делала его ниже ростом. Разве что гвардейская осанка могла послужить поводом заподозрить в нем совсем не того окопника, за которого он себя выдавал.
Это едва заметное несоответствие не бросилось в глаза дежурившему у гостиницы «Пале-Рояль» Андрею Лобачеву. Молодой, но уже тертый мастеровой с завода Ятеса, он всего несколько недель работал в ЧК и не приобрел еще той зоркости глаза, которая отличает людей из этой организации.
Правда, на днях оперативная группа, в которую входил Лобачев, провела незаметно для посторонних арест на станции невзрачно одетого пассажира. Он оказался капитаном Степановым, посланным из Симбирска одним из вождей белого движения полковником Каппелем для связи с белочехами. Капитан Степанов вез также инструкции для заговорщиков.
Лобачева больше привлек мальчишка, показался испуганным, затравленным.
На перекрестке рослый солдат остановился и стал что-то выговаривать своему маленькому спутнику. Тот послушно кивал головой, но на солдата не глядел. Что-то, Лобачев еще и сам не мог конкретно сказать что, настораживало в живописной парочке.
— Ваши документы, граждане?
Вологжанин съежился, стараясь стать меньше.
— Чего? — переспросил он, будто не расслышав.
— Документы, говорю...
— А... Нету документов. Какие документы. Племяша вот привез доктору показать. Ишь, руку рассадил — гноится, как бы не отрезали.
Управляющий поднял вверх Макаркину руку, показалась рана, она выглядела страшновато. Лобачев приметил, что дядя цветет от точного попадания, ведь рана произвела должное впечатление.
«Ага, — решил чекист про себя. — Сейчас я заглочу живца».
— А ты что скажешь, паренек?
Макарка испуганно взмахнул ресницами.
— Болит, дяденька, болит, спасу нет... А он пообещал... к доктору... Тот, говорит, мигом вылечит.
Лобачев выделил для себя это краткое, отчужденное «он» и тоже широко, открыто улыбнулся солдату, дескать, извините, служба, ничего не поделаешь.
— Верю, граждане, верю... А вот то, что без документа, обидно, придется задержаться.
Улыбался, а в это время соображал, где этот чертов дядя в солдатской шинельке оружие держит.
— Слышь-ко, земляк, не дело это. Спешим, как бы к доктору не опоздать...
— Порядок такой, — простодушничал «земляк». — Солдат, должен понимать. Вот представлю вас по начальству, оно и решит. Да не пугайтесь, вас тут много таких, на каждого конвоиров не напастись.
Последняя фраза убедила Вологжанина в том, что напал на ревнителя служебного долга. Эх, будь у него сейчас завалящая бумажонка на имя Силантия Воронкова, сунул бы ее под нос мужлану и поплевывал в потолок. Но нет ее, бумажонки. Лишь бы Макарка не подвел!
Они дошли до гостиницы «Американские номера», и только здесь понял Вологжанин, какому богу молится простоватый молодой человек, в котором он обманулся, — в гостинице располагалась Уральская ЧК.
(2) Екатеринбург. Май 1918 года
Камера находилась в подвальном помещении, в ней уже было порядочно задержанных. Макарка в первый раз видел так близко жуликов и бандитов.
Вон тот громила, что держится особняком, наверняка страшный убивец!
Бедный Макарка, откуда ему
