видно невооруженным взглядом.
– Никак не хотим, – облизываю я губы. Почему-то от предположения, как это будет по-плохому, у меня коленки подгибаются.
Демьян смеривает меня суровым взглядом с ног до головы, застряв на довольно продолжительное время в районе груди.
– Семнадцать минут, – беспощадно отсчитывает он.
– Но у меня же нет даже возможности… – протестую я.
– Зато у меня появляются, – ухмыляется Демьян, и вид у него крайне грешный. – Мне все нравится. Моим делом было предупредить.
Предупредить? Я задыхаюсь от возмущения. Он заявил, что трахнет меня.
– А если я не хочу? – складываю руки на груди, в основном, чтобы он туда больше не пялился.
Я вздергиваю подбородок, и Демьян склоняется ко мне, почти соприкасаясь губами с моими.
– Хочешь. Или захочешь.
– Мы замерзнем, и нам будет не до того! – огрызаюсь я.
– Ну хорошо, пошли.
Это звучит очень угрожающе, и я на всякий случай пугаюсь.
– К-куда?
– Поможешь. С дровами.
Он говорит это так, будто почетное бревно – это я. Что за несносный тип. Ходит голый по дому, предлагает неприличное. А я должна держать себя в руках. Гад.
Демьян проходит мимо меня, и я плетусь за ним следом вносить свою лепту, не очень представляя, какую. В бы себе в здравом уме топор не доверила.
Но все оказывается проще.
Уже в темной прихожей Демьян достает откуда-то из шкафа фонарь-прожектор и зажигает его. Поманив меня за одну из дверей, он просит:
– Подержи-ка повыше.
Перехватив прожектор, я поворачиваюсь в подсобку, и становится понятно, что за приятный запах меня окружает. Луч света выхватывает из темноты поленницы с аккуратными рядами наструганных бревнышек.
Так, на вид, мы сможем продержаться ночь без проблем.
– Еще выше, – командует Демьян, и мне приходится взять фонарь обеими руками, чтобы задрать его над головой. Он не тяжелый, но большой, и когда я держу его в одной руке, меня ведет в сторону.
Изобразив собой подсвечник, я вопросительно смотрю на Демьяна, а этот мерзавец, убедившись, что руки у меня заняты, запускает руки мне под рубашку!
Офигев от такой наглости, я с минуту даже высказать ничего не могу.
И еще минуту я сдерживаюсь, чтобы не выдать, что эти жадные прикосновения мне приятны.
Итого: целых две минуты Демьян безнаказанно лапает под фланелькой обнаженную грудь, не умещающуюся в его ладонях. И только когда он начинает пощипывать соски, ко мне возвращается дар речи:
– А ну уберите руки! Вы что делаете?
– Наслаждаюсь, – почти мурлычет Демьян. – Натуральное богатство, не силикон.
От падения прожектора на макушку, его спасает то, что я медик и догадываюсь, какие последствия могут быть. И с учетом того, что скорую вызвать не получится, то встает вопрос копания обледенелой земли под могилку. А копаю я так же, как и дрова рублю.
Рискуя потерять равновесие и загреметь, я поднимаю одну ногу, согнутую в колене, и останавливаюсь в нескольких сантиметрах от самого дорого для Демьяна:
– Руки! – настаиваю я.
Демонстративно вздохнув, наглец выпускает на свободу изрядно взволнованные груди, забирает у меня прожектор и ставит его на полку рядом со мной.
У меня темнеет в глазах. Ах ты зараза!
Я близка к тому, чтобы попытаться задушить гада, но он благоразумно отходит от меня и набирает в руки поленья.
Кулаки сжимаются сами собой, однако исконный женский инстинкт подсказывает, что мужика нужно убивать тогда, когда он уже обеспечил тепло в доме, и я терплю, планируя, что я сделаю с Демьяном Федоровичем, если он распустит свои хваталки еще раз.
У меня все больше вопросов к Антонине Ивановне.
Попаду домой и первым делом спрошу, что это за недопокалеченный клиент? Какой нахрен покормить? Массажик, ага…
Между тем, Демьян, нагрузившись деревяшками, проходит мимо меня и напоминает:
– Еще пару минут и время, которое я тебе дал, истечет.
Глава девятая
В стремительно сгущающихся сумерках Демьян возится с камином, а я, прижухнув, наблюдаю за его действиями. К тому моменту, как первые языки пламени начинают облизывать деревянные поленья, я почти успеваю смириться, что не попаду в город.
Нет, разумеется, я каждые пять минут щелкаю выключателями в надежде, что ситуация изменилась, но добиваюсь этим только очередной ухмылки Демьяна.
Я бы искренне обрадовалась, если бы прилетел волшебный электрик в голубом вертолете и наладил нам связь. Я бы вызвала такси и поехала домой.
Не существует женщин, которым вечером двадцать восьмого декабря нечем заняться. А у меня еще и допрос с пристрастием стынет. Антонине Ивановне придется ответить мне на несколько вопросов.
А с другой стороны, если я попаду домой, то начнется «вторая смена». Надо будет убираться, готовить, ставить вытащенную с антресолей искусственную елку… Ни о каком отдыхе речи не идет, а послезавтра у меня последний зачет, а потом корпоратив.
Здесь, конечно, есть всякие наглые личности, но я хотя бы не с тряпкой по шкафам лазаю. А от домогательств я уж как-нибудь отобьюсь. Непохоже, что Демьян из тех, кто берет силой. Я очень надеюсь, что это впечатление верное.
– Довольна? – спрашивают меня, отвлекая от мрачноватых мыслей.
– Нет, – фыркаю я, хотя вид потрескивающих в камине дров добавляет уюта.
– Хочешь, удовлетворю?
– Нет!
Да сколько можно! Он, что, женщину впервые видит?
– Врунишка. Пошли на кухню за свечами. Глупо оставлять их там гореть впустую.
В дверях Демьян пропускает меня вперед, и от того, что, проходя мимо, я задеваю его плечо своим, сердечко неожиданно ёкает.
– Время вышло, – многозначительно сообщает он.
И с этого момента что-то меняется. Словно открывается обратный отсчет.
Чем дольше я смотрю на Демьяна, тем сильнее мне кажется, что надвигается буря. Такая же, как окном, заметающая абсолютно все. Каждое его плавное движение, каждый хищный взгляд, говорит о том, что хищник выслеживает добычу, ждет удобного момента, чтобы напасть.
Атмосфера становится гуще, тяжелее, пронизывается томным ожиданием. У меня даже подрагивают пальцы, а в животе разрастается холодный ком.
«Я тебя возьму, Жень».
И мурашки. Не от страха. От бескомпромиссности этого заявления.
И несмотря на то, что прямо сейчас ко мне никто не пристает, вариант с «отобьюсь» становится все более призрачным.
Слишком интимная атмосфера. Слишком решительно настроен мужчина. Все слишком.
А трусики в рюкзаке.
Хотя вряд ли бы они его остановили.
Просто сдернет и возьмет.
Эта мысль вызывает спазм между ног. Киска
