Митька сел в машину и поехал на «выгул девчулек».
Глава 4
То ли из-за погоды, переменчивой, невнятной, то ли из-за серого неба, но дети сегодня были не в настроении. Группа занималась сложная. Хмурые детские лица, глаза пустые. Даже не так, широко закрытые. Как? А так. Вроде бы слышат, вроде бы видят, но не реагируют.
Юленьке всегда удавалось достучаться до ребят, но сегодня все шло не так. Витя Пёрышкин сидел в углу, не хотел подойти к рабочему столу и взять в руки карандаш. Алина Бескудникова и вовсе собралась заплакать. А Саша Прокопенко дробно и настойчиво лупил по столу пластмассовой линейкой. Нервничали все.
Ну, что же… Юленьке пришлось прибегнуть к крайнему средству. Она запела. Сначала тихо потом чуть громче. Тут главное соблюсти баланс. Пела на корейском. Не удивляйтесь. Язык плавный, напевный, никому не понятный. Детки в группе, не все, но многие, знали иностранные языки и Юленька рисковать не хотела. Нужно было привлечь внимание детей незнакомым напевом и трудным языком. Получилось.
— Юлия Викторовна, а про что песня?
— Про то, что весна наступает тихо. Про то, что скоро теплый дождик смоет все сугробы, льдины и зацветут цветы. Листья появятся. Небо станет голубым, а солнце теплым.
— А на каком вы пели?
— На корейском. Меня этой песне соседка моя научила. Ирина Леонидовна, — дети потянулись ближе к Юленьке и приготовились слушать.
Время сейчас стремительное. Все торопятся, спешат. Работа, деньги, кредиты, заботы. Иной раз родителям просто некогда поговорить с ребенком. А им, детям, нравится слушать. Думаете, они любят сами поболтать? Вовсе нет. Точнее не всегда.
— А зачем? — хмурый Витя Пёрышкин вылез из своего угла.
— Да просто так, Вить. Иногда мы делаем что-то просто так, — и начала плавно рассказывать обо всем, что диктовала ей интуиция.
О цветах, о корейской морковке, о страшной рыбе-фонаре, что живет глубоко в океане. Сначала говорила сама, а потом дети принялись обсуждать между собой полученную «инфу», как выразился Саша Прокопенко.
Беседа зажужжала, закрутилась. И вот ребята уже смеются, Взаимодействуют.
Юля любила такие вот спонтанные занятия, когда из ничего возникает взаимопонимание. Цель занятий — социализация. Вот и социализировались ее аутсайдеры, ее любимые изгои. Она не стала прерывать их детской болтовни. Не стала делать замечаний по поводу шума и последующей беготни. Пусть просто подурят, похулиганят.
К моменту, когда родители явились за своими чадами вся студия была вверх дном, но дети довольны, взрослые рады их улыбкам, а Юля… Устала. Много сил уходит на такие вот уроки. Но, у нее еще целая куча дел!
Во-первых, нужно довязать берет для Доры Рауфовны. Старушка просила головной убор цвета «лосось» и непременно из пуха норки. Потом побег в магазин и готовка для большой компании: друзья Кирочки приедут к ужину. Хорошо бы успеть в аптеку за мазями для Ирины Леонидовны. Она сама, наверняка, забыла.
И побежала Юленька привычным маршрутом. Аптека, магазин продуктовый, магазин винный, дом. Еле дотянула сумки до квартиры, в коридоре скинула верхнюю одежду и принялась хлопотать. Кира еще не вернулся. У него по субботам встречи в клубе. В каком? Юленька точно не знала, а Кира не рассказывал.
Крутилась девушка на кухне, готовила: парила, жарила, резала. Успела и прибраться слегка. Правда, на себя времени не хватило, но на вечеринке будут друзья, а значит совсем не обязательно быть при полном параде.
Правда, приехавшие с друзьями Киры девушки считали иначе: и платья нарядные, и маникюр свежий. Юленька усадила всех за стол и принялась сновать в кухню и обратно, поднося, накладывая, подливая. Кира был счастлив и постоянно ловил Юльку за руку, чтобы чмокнуть в нос или в губы. Как здорово, приятно…
Кирочка последнее время был не в духе. С работой проблемы. Зарплата совсем маленькая. Юленька рада была, что обеспечена и они с мужем могут спокойно жить так, как хочется, но Кира все время сокрушался.
— Живу как альфонс! Это неприемлемо!
Юленька утешала, успокаивала:
— Что ты такое говоришь? Мы же семья. Кира, все это временно. Я уверена, что ты со всем справишься и всего добьешься!
«Временные сложности» длились уже лет пять. Юленька верила в Киру и всячески это показывала. Заботилась, подарки дарила дорогие. Вот машину собралась ему купить, ту, которую он всегда хотел. Но все же была одна неприятность, о которой и говорить-то неловко…
Юленька Киру любила, и секс с ним доставлял молодой женщине большое удовольствие. А его, секса, становилось все меньше и меньше: то Кира устал, то Кира в печали, то у Киры не дела неотложные.
Нет, Юля не была стопроцентной курицей, или дурёхой. Понимала, что не всегда будет медовый месяц. Так же, понимала, что она Кире «приелась». Знала, что муж «слегка погуливает на стороне», но закрывала на это глаза. Ведь возвращался он всегда к ней! И цветы дарил, и стихи читал, и доверял ей все самое сокровенное. Мужчинам нужен «отдых» от семейных обязанностей. Как говорил папа: «Если все время есть малину, рано или поздно потянет на селёдку». Тем Юленька и утешала себя.
Верность и преданность — это то, что более всего ценил в женщинах папа. И Кира тоже! Да, непросто прощать, непросто выносить обман, но он ее муж и потому, обязана терпеть и быть с ним «и в горе, и в радости». Правда в этом своем самоотречении, Юленька забывала, что в семье каждый должен чем-то жертвовать. Её жертва очевидна. А Кира? Чем пожертвовал он, этот красивый, сильный мужчина, тридцати двух лет? Если и мелькал этот вопрос на задворках сознания маленькой Юльки, то быстро уносило его потоком всепрощения и постоянного оправдания «невезучего Кирочки».
Вечеринка шла своим маршрутом: ужин, выпивка, танцы, побеги в курилку, болтовня в кухне. Юленьке, как хозяйке, отдохнуть не пришлось — посуда, уборка. Уморилась совсем и уснула тихонько в кресле гостиной. Очнулась на мгновение только тогда, когда Кирочка взял ее на руки, перенес в постель, укрыл одеялом и прошептал на ухо:
— Ты самая лучшая на свете, Юленька моя. Люблю тебя! — обнял и лёг рядом.
Ради этих слов Юлька готова была на всё! Ее ценят, ее любят, она нужна, необходима.
Утро началось неожиданно приятно. Кира любил ее и Юленька, обрадовавшись долгожданному сексу, простила мужу и ранний его финал и свое несостоявшееся удовольствие. В благодарность она приготовила Кирочке вкусный завтрак и оставила его нежиться в постели, а сама побежала, как обычно, по делам.
Не стоит и говорить о том, что Кира у Юльки был первым и единственным мужчиной. Сосед, Давид Гойцман, за Юленькой ухаживал, но не получилось. Было много и других претендентов, но, ни к одному из них склонности не приключилось. С появлением в ее жизни Кирочки, все стало иначе. Чувственность, нежность, влюбленность… Влюбленность прошла, у Киры совершенно точно, но Юля знала наверняка, что мужа любит. Правда, последнее время, ей приходилось самой себе напоминать об этом. И вот в таком напоминании, в постоянном убеждении самой себя, чудилось Юленьке страшное, безысходное. Были бы дети… Но, Кира, поначалу, просил Юлю повременить, пожить для себя. Потом, вроде бы, согласился, но беременность не наступала. Пять лет совместной их жизни не подарили им дитя и Юленька загрустила. Никогда и никому не показывала этого, но… Были бы дети, она не чувствовала бы себя несчастной. Да, кризис не миновал и эту влюбленную, святую, дурёху. И сама дурёха понимала, что к чему, но все же, Кирочка, Кирочка и еще раз он.
