Это высший пилотаж – такое спокойствие. Тем временем оба мужчины продолжали делать из меня идиотку:
– Этого фотографа мы уберём. Завтра будет другой, а команду оставим.
Муромский рассуждал очень серьезно. Слава же кивал ему в ответ, протягивая руку к лежащим рядом трусам.
– Да-да! Это просто беспредел. У нас было конкретное техническое задание. Результат обозначили, денег дали, команду собрали. Вопиющая некомпетентность!
После этих слов он стал потихоньку натягивать свои боксеры, морщась от боли. Мне же не хватало попкорна и винишка. Вот от бокала красного полусладкого сейчас не отказалась бы.
– Я лично завтра поеду реквизит закупать! Благо на производстве был и картинку необходимого результата представляю довольно четко.
Да вы только посмотрите, какой работящий босс у меня! Ну просто работник года. Все сам, все сам. А что же юрист его? Повернула голову к Муромскому: его черёд поддерживать эту затею.
Он тоже было собирался добавить что-то очень красивое, серьёзное и веское, но осекся, наткнувшись на мой взгляд. Есть ещё порох в моих пороховницах всё-таки.
– Анна Константиновна, вам стилистов-визажистов менять? Или пусть эти остаются?
Коллега Славы невинно моргнул глазками и как бы между прочим сделал шаг к выходу. Ну уж нет! Эту парочку я упускать не намерена. Будут потом со мной по очереди в пинг-понг играть!
Резко встала, и все передвижения так же споро прекратились. Вот вроде взрослые дяди, у Муромского наверняка где-то семеро по лавкам и жена-красавица.
У Славы тоже, возможно. Я его паспорт не смотрела. Только он мой. Стало даже обидно. Ну что, они искренне полагают, что я за разговором о макияже и шмотках могу забыть про дело всей своей жизни?
– Мне, Александр Андреевич, откровенно говоря, все равно. Гораздо больше меня интересует вопрос, в какой стадии находится покупка моей фирмы и в каком качестве я сейчас нахожусь в этом кабинете.
Если Красовский сейчас перейдёт на личности, я его пришибу, ей-богу! И судя по тому, как настороженно переглянулись мужчины, я была недалека от истины.
– Аня, понимаешь…
Выставила вперёд руку и, хоть вид у меня был совсем не для переговоров такого уровня, все же решила стоять на своём. Отчеканила:
– Вячеслав Спартакович, вы меня от производства с какой целью оторвали? Зачем в Москву привезли? Помнится, для того чтобы какие-то там юридические правила соблюсти. Но вместо этого я уже неделю таскаюсь по сомнительным мероприятиям, от которых нет никакого толку.
Они даже присели от моего наезда. Ну и правильно. Совсем распустились. Я всю жизнь сама всем занималась, и не стоило бросать. Один раз слабину дала, и вот к чему это привело.
– И вообще, там, на производстве, без меня тяжело. Все потому, что вы выдернули меня без подготовки и без предупреждения. Работа всегда была для меня на первом месте. Но сейчас я не работаю, я задницей кручу на фоне вагонки, которую брёвнами называют.
А по ночам такие фортеля с тобой в постели выделываю, что меня скорее можно назвать любовницей, чем сотрудницей или, на худой конец, подчиненной. И все это никак не вяжется с тем, ради чего я здесь.
Кажется, мои глупые женские надежды в очередной раз сыграли со мной злую шутку. Ведь знала же, что все идёт к этому. Что за схемы они проворачивают? На мгновение стало страшно. Добавила:
– «Кедровое» для меня – все, и больше ничего в моей жизни, кроме него, нет. Либо возвращайте документы, разбежимся подобру-поздорову, либо доделывайте то, что собирались. Пока я не вижу причин, по которым мое пребывание здесь так необходимо.
Сердце заныло, но разум упрямо доказывал, что делаю все правильно. Долго же чувства копились. Слишком долго. Неудивительно, что все получилось именно так.
Передо мной стояли двое мужчин. Один из них, точнее, сидел, но по всему было понятно, что горит желанием подняться. На нем уже красовались трусы, а руки тянулись к брюкам.
А ещё бесконечно раздражало, что они переглядывались и вели странный безмолвный диалог. Бесит!
– Ну так мне кто-нибудь объяснит, что происходит и каким боком в нашей договоренности появился ваш отец, Вячеслав Спартакович?
При упоминании Дворянского Слава поморщился. Да так, что сердце пропустило удар. Я, правда, плохо помню свой первый вечер в столице. Вот от слова «совсем».
Не знаю, как так вышло, ведь пила вроде не так уж и много. Только сейчас до меня начинало доходить, что меня могли жестоко обмануть. Так как мужчины продолжали молчать, настороженно спросила:
– Это вообще твой отец был? Или я что, на мошенника нарвалась?
Вот и кто сказал, что фантазия у меня плохая? Вон как шустро полезли в голову всякие невероятные теории заговора. Судя по обеспокоенному лицу Славы…
– Нет, к сожалению, это действительно был мой отец. У нас с ним не самые простые отношения…
Кивнула. Облегчение, должно быть, явственно отразилось на моем лице. Нахмурилась, вспоминая подробности разговора. Спустя несколько секунд несмело сказала:
– Он что-то говорил про то, что ты не желаешь его принимать, прощать, или нечто в подобном ключе. Если честно, я плохо помню тот вечер. Должно быть, первый перелёт так сказался.
Ну, или вернёмся к теории заговора. Никак меня не отпускает эта бредовая идея. Слава же после моего предположения лишь снова поморщился. Мужчина, судя по всему, эту тему совсем никак не желал комментировать, но я вопросительно вздернула бровь.
Он недовольно возвёл глаза к идеальному потолку с лепниной, перекликавшейся со строгими линиями интерьера. Интересное решение. Хорошо хоть, Слава сейчас на Муромского не смотрел.
Тот словно занял выжидательную позицию. Находился на низком старте, чтобы в случае чего выразить свою юридическую позицию. Ну, или дружескую, как я поняла.
– Я не готов пока обсуждать этот вопрос. Мои отношения с отцом слишком сложны, и я сам до конца не разобрался в них.
Поджала губы. Сказано это было резко и даже немного грубо. Поэтому ещё раз повторила свой вопрос:
– Ну так что с моей фирмой и документами на неё?
Глаза в глаза. Мои светло-карие против его стальных. Противостояние шло не на жизнь, а на спор. Но игнорировать мой напор босс больше не мог. Наконец ответил:
– Нотариус потерял документы, и оформление задерживается. В целом все хорошо, вы, Анна Константиновна, теперь полноправная моя подчиненная. Как только все восстановим, представлю на подпись должностную инструкцию.
Глава 8. АняЗа окном барабанил дождь, а я ожидала курьера, сидя в кабинете Муромского. Очередная ссора с Красовским просто вывела из себя.
– Может, кофе?
Секретарша у Александра Андреевича была ещё древнее, чем у Славы. Как она умудрялась держать чашку, чтобы руки не тряслись, ума не приложу. На вид женщине было лет сто.
