как фантазию, также значима, как «дневная» жизнь души, и дополняет ее. Сознание руководствуется больше логикой, а сновидения глубоко эмоциональны и основаны в первую очередь на переживаниях, переживаемых конфликтных чувствах — обиде, ненависти, агрессии, боли и тому подобное. Но вы должны понимать, что это прежде всего ваши чувства и реакции, это жизнь вашей души, вашей! И сны — ключ к решению ваших проблем. Фрейд это доказал, доказал, что даже самые нелепые сонные фантазии напрямую связаны с актуальной жизненной ситуацией человека, создав целую методику по расшифровке сновидений. И помните, что тот конфликт, который разрушает вас изнутри, мешает вам свободно дышать и жить полноценной жизнью…
У нее громко зазвонил телефон.
— Простите, профессор, это муж звонит. Мне лучше сразу ответить, а то придется потом всякое выслушать.
— Так не слушайте! Вас разве что-то связывает? Вы имеете полное право не отвечать ему больше совсем, никогда. Почему вы назвали его мужем? Вы разве не в разводе?
Он почти кричал. Выпрямившись, он смотрел на нее сверху вниз. Она резко встала.
— Нас связывает прошлое, профессор.
— Так оставьте прошлое в прошлом! Что, не можете? Вы друг другу теперь чужие…
— Ну все, хватит! Вы ко мне неравнодушны, что так переживаете? Ваше поведение непрофессионально! — Она жестко и прямо посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что она поймала тень смущения в его ответном взгляде. — Я не хочу, чтобы он караулил меня на балконе, а потом…
— Как он может вас караулить на балконе, скажите мне? Ну?
— Да живем мы в одном доме! — заорала она и отвернулась: слезы потекли ручьями по лицу.
— Боже, как так получилось? — он в свою очередь тоже метнулся в сторону.
— Как-как… Я купила такую же квартиру в таком же доме! — цедила она, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Мечтала о такой же.
Профессор закрыл лицо руками.
— Идите к Майе Матвеевне. Нужно провести исследование. Заодно отдохнете под наблюдением.
Она еще стояла к нему спиной, комок в горле стал потихоньку спускаться вниз, дышать стало легче. Он быстро подошел к ней, придерживая за плечи, вытолкал из кабинета и, закрыв дверь на ключ, повел в лабораторию.
От долгого сна так не хотелось шевелиться. Ничего конкретного, никаких деталей не осталось в памяти, только какие-то обрывки, размытые мимолетные образы, и это приносило неимоверное облегчение. Раздалось шарканье Майи Матвеевны, и она постаралась открыть глаза. Вдруг она вспомнила тепло его ладоней, и ей захотелось прикоснуться к тому самому месту на плечах. Майя Матвеевна наклонилась, чтобы снять датчики, и всмотрелась в ее лицо:
— Надо же, почти сутки спала, Танюш, и смотри — совсем другое дело! Вот уже лучше! Эта странная землистая серость сошла и глазки заблестели. Профессор, гляди-ка, дежурил почти всю ночь, меня отпустил спать. Запала ты ему, наверно, Таня, как пить дать! Правда, говорят, у него есть женщина. Не все ж за компьютером и бумажками сидеть, хоть какая-то личная жизнь у молодого симпатичного ученого должна быть! Ведь пришел к нам, когда кандидатскую защитил, а теперь, смотри-ка, профессор! Что-нибудь снилось?
— Можно сказать, Майя Матвеевна, в этот раз я действительно отдыхала, — она встала с кровати. Настроение стало портиться.
— Танюш, тебе профессор записку оставил, сказал, что рекомендации и распоряжения. Вот, возьми.
Подмигнув, Майя Матвеевна вручила ей свернутый и склеенный лист бумаги и вышла в коридор. Она дождалась, когда дверь закроется, и раскрыла письмо: «Татьяна, завтра институт собирает своих сотрудников в поход, идем в горы. Вам надо обязательно быть, это часть терапии. Прилагаю список вещей, которые нужно взять с собой. Остальное я беру на себя. Идем с ночевкой». Она опустила письмо. «Как будто мы идем вдвоем. Действительно, палатки и спального мешка у меня нет. Мы будем спать вдвоем в одной палатке? Или он возьмет две… И мог бы написать сообщение на телефон или позвонить… А вдруг Майя Матвеевна бы его прочитала?»
Она нашла в сумке свой телефон: девять пропущенных от бывшего, рекламные сообщения — всякий мусор. Она написала профессору, что получила записку, поблагодарила за возможность выспаться и… Утро набирало силу, выглянуло солнце. Это добрый знак. Вспомнив о бывшем, она глянула на часы и вздохнула с облегчением: караулить у дома он ее не будет, он на работе. Вернувшись домой и приняв душ, она стала собираться в поход: завтра утром автобус повезет их в горы. Они доедут до базы, а потом, нагрузившись рюкзаками, пойдут пешком покорять вершину.
Она легла в постель, но глаза не закрывались и мысли уводили за пределы спальни: огоньки за окном манили и дразнили, обрывки сизых облаков плыли по прояснившемуся небу, подсвечиваемые почти полной луной, звезды мерцали как отражение на глади космоса земных огней. Медитация на прекрасный и, казалось бы, вечный мир за окном успокаивала ее, но в то же время ее сердце охватывало волнение и предчувствие чего-то поворотного, решающего в ее жизни. Она чувствовала особую связь с профессором, этого нельзя было отрицать. Но что-то стояло между ними. Может быть, та самая подруга. Прошло столько времени, и чувства могут пройти определенную трансформацию, да и обстоятельства меняются… Жаль, что нет ничего вечного на Земле, все проходит свой путь.
Будильник зазвенел, и она проснулась, с радостью сознавая, что незаметно уснула и снов не помнит, и так легко! Еще вчера решила, что готова услышать от профессора что угодно: что-то будет и что будет, тому и быть. Если в ее силах изменить ситуацию, она это сделает. Она скорее умылась, выпила кофе и вызвала такси до института.
Народ уже гудел возле автобуса и на местах: многие давно не виделись и наслаждались возможностью пообщаться. Ей помогли загрузить вещи в багажное отделение, и она заняла место у окна. И увидела профессора. Его уже окружили коллеги, все улыбались ему. Разглядывая его с высоты своего кресла, она с удивлением обнаружила, что до сих пор у нее не было возможности рассмотреть и запомнить его лицо, ей ведь до сих пор приходилось только защищаться. Она помнила только его глаза вблизи. Он и вправду был хорош собой, на него было приятно смотреть: мужественная красота и прекрасный вкус — одет он был так, как будто сейчас будет сниматься для модного журнала. Сердце неимоверно заволновалось: он отвечал кому-то и улыбался. О, какая у него улыбка! Он точно профессор онейрологии или топ-модель?
Она отвернулась от окна: «Нельзя, нельзя, Таня, остановись! Дашь себе волю, если окажется, что есть перспективы. Почему я раньше его не видела? Столько
