Он неуклюже попытался достать из кармана удостоверение.
— Не надо, поверю вам на слово, — усмехнулась она. — А я — Иллая Стоун, занимаюсь адаптацией детей в этом приюте.
— Приятно познакомиться, миссис Стоун, — выдавил, к своему удивлению, Расмус и протянул ей руку.
— Мисс Стоун, — уточнила она и вложила свою небольшую ладонь с бежевыми аккуратными ноготками в его крупную лапу.
Ален почувствовал бархатистость кожи, хрупкость пальцев, и его как током ударило. Пожав нежную ладонь, детектив быстро убрал руку.
Ее брови чуть приподнялись от удивления.
— Пройдемся по территории? — спросила она.
— Да, конечно. Расскажите, чем вы занимаетесь в приюте?
— Я специалист по социализации детей, по поддержке в адаптации к окружающему миру и принятии себя и окружающих. В приюте я внештатный работник, посещаю детей примерно один-два раза в неделю.
— А если сказать проще, чем вы занимаетесь? — уточнил он скорее для себя чем для дела.
— Помогаю детям принять себя и приспособиться к внешним обстоятельствам и окружающему их обществу. Стать его частью.
— То есть вы психолог или психотерапевт? Что-то такое? — сумбурно переспросил он.
Мысли его разлетались в разные стороны от сладкого аромата, который исходил от нее, а может, от цветущих деревьев, окружающих их.
— О нет, — серьезно ответила девушка. — Если бы я была психологом или, не дай бог, психотерапевтом, я бы так и сказала. А я специалист, оказывающий помощь в адаптации. Да, по квалификации я — дипломированный психотерапевт. Но психотерапией давно не занимаюсь. По крайней мере, с детьми.
— И в чем разница? — бесцеремонно прервал ее Расмус.
Она улыбнулась.
— Разница в сути. Я думаю, вы не обладаете излишком времени, чтобы вдаваться в подробности. Поэтому объясню просто и кратко. Я не лезу детям в душу и не тревожу их память. Этим пусть занимаются другие специалисты. Если дети желают, то могут рассказать мне все, я всегда к их услугам. Но в основном говорю я, показываю им этот мир, даю советы и подсказки, как выжить в нем. К примеру, пересаживая растение из горшка в клумбу, мы не можем просто положить его на землю и ждать, что он сам все сделает. Мы должны выдернуть сорняки, выкопать ямку, оставив достаточно места для корней, налить воды, потом поместить внутрь цветок, засыпать землей и так далее. Вот и я помогаю детям приспособиться к новой земле, а взрослым даю советы, что нужно сделать, чтобы цветок прижился.
— Теперь стало немного понятнее, — неуверенно констатировал детектив. — И вы занимаетесь с Милли Смит?
— Да, именно поэтому я и беседую с вами, — чуть насмешливо произнесла Иллая.
И Расмус, вместо того чтобы испепелить ее в ответ взглядом, лишь улыбнулся.
— Мы расследуем убийство матери Милли. Скажите, почему девочка сбежала из дома? Может, она вам что-то рассказывала? Вдруг ей известно, кто желал ее матери смерти?
— Вы задали мне сразу три объемных, не связанных друг с другом вопроса одним махом, — констатировала задумчиво специалист.
— Да? — Расмус широко улыбнулся. — Вы предпочитаете все раскладывать по полочкам?
Она пожала плечами и продолжила:
— На первый вопрос я не дам ответа, не имею права, поскольку это может рассказать только сама Милли. Но я сообщу общеизвестные факты и выскажу сугубо личное мнение.
— Я бы очень хотел выслушать ваше мнение, — произнес детектив.
В его голосе промелькнула игривая нотка, но он остановил себя и прервал улыбку, и нотка растаяла в воздухе, а девушка сделала вид, что не заметила ее.
— Насколько я знаю из данных, которые мы получили от службы опеки, мать Милли употребляла алкоголь и наркотики, водила в дом мужчин, удовлетворяла все свои низменные потребности. А вот свой основной долг, долг матери, она не исполняла. — Ее мягкий голос стал жестче, словно в нем натянулась невидимая металлическая пружина. — Женщина забывала кормить ребенка или, может, не забывала, а просто не хотела. Она не водила Милли в школу, не покупала ей вещи, не мыла ее, не лечила. Как девочка продержалась тринадцать лет с такой матерью, не знаю. Она сильная и добрая девочка, которой не повезло с родителями, вот и все. Вот мое мнение. Причин для побега было достаточно. Что стало спусковым крючком, лучше вам спросить у нее, но не думаю, что она когда-то и кому-то об этом расскажет. Может, больше не могла терпеть такое отношение. А может, случилось что-то еще. Но девочка сделала свой выбор, и я ее в этом поддерживаю. Тут ей намного лучше, тут ее кормят, одевают, учат, учитывают ее интересы, о ней заботятся, — закончила Иллая решительно.
— Понятно. А другие мои вопросы?
— Может ли она подсказать вам, кто желал ее матери смерти, я не знаю. Она здесь уже около шести месяцев, и за эти шесть месяцев мать ни разу не приезжала к ней, не писала и не звонила. Я полагаю, она была рада, что избавилась от дочери. Поэтому — еще раз повторю, это только мое мнение — Милли вряд ли сможет вам помочь. Но ваша коллега сейчас разговаривает с ней, и вы сможете уточнить ответ на этот вопрос у нее.
Девушка остановилась у поля, где девочки играли в мяч.
— Спасибо вам, Иллая, — зачем-то сказал детектив.
— Не за что, всегда готова помочь. Как детям, так и доблестным детективам, — снова мягко сказала она и с улыбкой, чуть внимательнее посмотрела на Алена.
Они развернулись и направились обратно к зданию приюта.
— А вы давно занимаетесь с детьми? — спросил Расмус, чтобы не прерывать беседу, которая по какой-то странной причине, доставляла ему удовольствие.
— Вы хотите убедиться в моей компетенции? — с вызовом спросила Иллая.
— Нет, что вы! Я бы не посмел. Просто хотел продолжить разговор, — признался он смущенно.
— Вот оно что. Скажу откровенно, у меня сегодня еще очень много дел, и мне пора возвращаться к девочкам. Но иногда, — она чуть улыбнулась, — вечерами, я бываю свободна для простой беседы за чашечкой кофе, но не в качестве допрашиваемой, конечно.
Он не ожидал такого ответа и застыл, утопая в янтаре ее глаз. На верхней ступени лестницы появилась Агнес и позвала его. Очарованное мгновение прервалось, и девушка, шагнув на первую ступень, мягко добавила:
— Вам тоже пора, детектив, до встречи.
Она, легко постукивая каблучками, взбежала по лестнице и исчезла за дверью. Расмус смотрел ей вслед, не произнося ни слова, словно надеясь продлить встречу.
— Ален, ты чего замер? — еще раз окликнула его Агнес.
— Иду я, — уже обычным для себя сухим тоном проворчал он.
Было обеденное время, и напарники в полном молчании заехали в закусочную, купили по комплексному обеду и сели за
