разрешен, красный – запрещен. Ключ действует только в пределах корпуса, но дальше нам и не нужно.
– А если пожар? – спросил Борис.
В такую возможность он, конечно, не верил, просто захотелось как-то осадить Митю – слишком поспешно и оптимистично у того прозвучало это «нам».
– Допуск нужен только на вход, выход всегда свободный.
Этого и следовало ожидать – Митя уловил его раздражение, но выкрутился легко и непринужденно, ответив одновременно и на прямой вопрос, и на скрытый упрек.
– А что значит «ЗэКа»? – спросила Оля. – Мы здесь на положении заключенных?
– ЗэКа? – удивленно переспросил Митя. – Это не Зэ, это тройка. «Третий контур», наше подразделение.
– И что это за хрень? – вмешался Борис. – Какой еще контур?
– Это внутренний жаргон, – примирительно ответил Митя. – Обычно мы строим модели процессов с использованием обратных связей, отсюда и контур. А третий – это уровень. Первый – мышление, решение задач, встающих перед живым существом. Мышлением, кстати, обладают и животные, только у них оно попроще. Второй уровень – рефлексия, наблюдение за собственным мышлением.
– Мышление о мышлении! – подсказала Оля.
Митя посмотрел на нее с удивлением.
– Можно сказать и так. А третий уровень – наблюдение за собственной рефлексией.
– Мышление о мышлении о мышлении! – радостно закончила Оля.
– Звучит довольно глупо, не находишь? – поинтересовался Борис.
Митя пожал плечами:
– По-моему, нормально звучит. А в чем проблема?
– Как-то слишком скромно, – съязвил Борис. – А почему не четвертый? Или сразу сотый? Наблюдение за наблюдением в энной степени, круто же.
– Да мы и на третьем еще не освоились, – ответил Митя, – только-только почву нащупали.
– Какую, нахрен, почву?! – вспылил Борис. – Что за пургу ты несешь?! Наблюдение за рефлексией – откуда? Нельзя выйти за свои пределы! Это все равно, что пытаться поднять себя за волосы!
Митя довольно кивнул.
– В точку! Проблема Мюнхгаузена в том и состоит, что здесь сам исследующий субъект одновременно является и объектом своего исследования. Что порождает бесконечную рекурсию взаимовлияний, распутать которую практически невозможно.
– Зачем же тогда вы с этим паритесь, если результат недостижим? – спросил Борис, остывая.
– Так ведь мы и не собираемся распутывать эти узлы. Мы их рубим. Мы же практики, и берем лишь то, что можно использовать прямо сейчас. Весьма полезный навык – и ему, кстати, можно научиться. Скоро вы и сами в этом убедитесь.
13
В буфете института было немноголюдно. Учебный год закончился, почти все студенты разъехались, а сотрудники в столь ранний час, как правило, забегали ненадолго, чтобы перехватить что-то на ходу. Друзья, решившие подкрепиться основательно, заняли столик у стойки. Неспешно расправляясь с закусками, они наблюдали за этой суетой. Многие сотрудники знали Митю, подходили к их столику, подсаживались на пару минут – поздороваться и перекинуться несколькими словами. Митя коротко представлял подходивших.
– Николай. Зомби.
– Зомби? Это фамилия? – Оля удивленно подняла брови.
– Нет, конечно, – улыбнулся Николай, явно довольный произведенным эффектом, – это внутренний код. Проблемы, которыми занимается наш отдел, для краткости называют зомбированием, а нас, соответственно – зомби. Но это только название, мозги мы ни у кого не выедаем.
– Здорово, не придется прикидываться безмозглой дурочкой, – мгновенно отреагировала Оля.
Борис стиснул зубы – Николай был выше его на голову и явно нравился женщинам, а Олину наивность вполне можно было принять за флирт. Впрочем, Николай быстро допил свой кофе и убежал спасать мир то ли от перезомбирования, то ли от недозомбирования – Борис не собирался вдаваться в подробности.
Вслед за Николаем-зомби к ним подошли Костя-оборотень и Ира-невидимка – обычные с виду ребята. Но втянуть их в разговор не получилось, они были слишком заняты выяснением своих запутанных отношений. Затем подошла Вика-вампир – единственная, чей вид хоть в чем-то соответствовал внутреннему коду. Эффектная худоба и радикально черные волосы делали ее весьма привлекательной. Когда Вика уже исчезала в дверях, Борис случайно перехватил Митин взгляд, провожающий девушку.
– Ми-итя?! – удивленно протянул он.
– Ну подловил, подловил, – Митя, кажется, даже слегка смутился. – Я же говорил, ты быстро учишься.
Они уже собирались уходить, когда в дверях показался высокий мужчина лет тридцати. Митя вскочил и замахал рукой, приглашая его к столу.
– Это Матвей, мой куратор, – пояснил он.
– По Древним? – уточнил Борис.
– Не только. Теперь уже не только по Древним и не только мой. Теперь он и ваш куратор.
Матвей тем временем добрался до их столика и присел на свободный стул.
– Рад приветствовать, молодые люди! Не сомневался, что все у вас пройдет удачно.
– Похоже, никто не сомневался, – раздраженно буркнул Борис. – Кроме меня.
– Мы в вас верили! – радостно сообщил Матвей. – И Митя за вас поручился.
– Обязательно отблагодарю его при случае.
– Ну-ну, не стоит делать из этого трагедию. Все не так уж плохо. Отнеситесь к своей миссии как к интересному приключению, которое обогатит вас ценным опытом.
– Хватит пропаганды, – поморщился Борис, – все ведь уже решили за нас. Я только не понимаю – мы-то вам зачем? Мы же здесь совсем левые люди.
Матвей хитро улыбнулся.
– Я бы так не сказал. Ты ведь интересовался нашим институтом и даже пытался сюда поступить.
Борис почувствовал, как его щеки стали горячими – он должен был рассказать об этом Оле, но предпочел скрыть свой позорный провал. Она быстро взглянула на него, но промолчала. Матвей продолжал:
– И потом, Митя же все объяснил – ему нельзя работать в одиночку, на этот счет у нас есть строгий протокол.
– Да, но его-то зачем было привлекать? Он же обычный студент! Что, больше совсем некого?
– Не совсем обычный, он один из лучших, – ответил Матвей, и Митя буквально расцвел под его взглядом. – Но по сути ты прав, работать сейчас действительно некому, все мобилизованы и призваны.
– Куда? На фронт?
– Можно и так сказать. Срочный заказ, форс-мажор.
– Это действительно так серьезно? – спросила Оля почти шепотом.
Матвей посмотрел на нее, и его напускная веселость исчезла.
– Да, к сожалению. Вы же видели последние статистические отчеты. Демографический всплеск в Азии ударил по всей мировой экономике, пришлось форсировать аграрную программу генной модификации. Все, конечно, многократно перепроверяется, и ни о каком вреде человеку не может быть и речи. Но… Как выяснилось, последняя модификация злаковых угнетает несколько видов кишечных бактерий, а они, в свою очередь, влияют на общий эмоциональный фон. Это нигде широко не обсуждалось, но было принято решение срочно исследовать всю внутрикишечную живность и составить карту ее корреляций с психическими состояниями. Работа архисрочная, и краев у нее не видно, поэтому всю текучку передали студентам. Надеюсь, ничего критичного мы не упустили.
– Ага! – прокомментировал Митя с заметным сарказмом. – «Ничего критичного»! От
