Женщина в плаще сделала несколько шагов в сторону арок. Затем она остановилась и обернулась.
Проницательность и самоуверенность Иды де Сент-Эльм вступали в противоречие с ее в целом примитивной натурой. Смуглая, словно египтянка, с выдающимися скулами, широкими ноздрями и жесткой складкой рта, слегка склонив набок голову с собранными в пучок блестящими черными волосами, она окидывала окружающий мир взглядом узких темно-карих глаз, проникающим в самые потаенные уголки.
Посмотрев на впустившего ее мужчину, мадам де Сент-Эльм усмехнулась и позволила плащу соскользнуть с плеч на правую руку. Ее золотисто-коричневатая кожа поблескивала сквозь тонкую полупрозрачную ткань зеленого платья с золотым поясом и разрезами на боках, обеспечивающими свободу движений.
– Я последовала полученным инструкциям так скоро, как смогла, – сказала она. – Но мне не хочется рисковать увидеть больше, чем того требует необходимость.
– Понятно, мадам…
– Это я и доложу министру полиции. Что-нибудь не так, месье Левассер?
– Нет, мадам! Но, к сожалению, вы не сможете сейчас повидать месье Фуше. Он… он занят.
– Занят? С курьером из Булони? – Она вновь усмехнулась. – Разрази меня Бог! Это очевидно, так что можете не подпрыгивать от страха, Рауль.
Ее собеседник не то чтобы и вправду подпрыгивал, но ему было явно не по себе. Его беспокоило само физическое присутствие Иды де Сент-Эльм. Это был худой и некрасивый молодой человек, неловкий и бедно одетый, чья должность секретаря министра полиции служила наградой за его фанатичную преданность и усердие.
Ида приблизилась к нему, не отводя взгляда с его лица.
– Рауль, Рауль! Неужели вы должны быть скрытным со мной? Разве мы не были друзьями?
– Да, – ответил юноша, проглотив слюну и глядя в сторону. – Мы были друзьями.
– И станем ими снова, когда у меня будет время.
– Время? Это все, что имеет для вас значение?
– В настоящий момент – да, Рауль. – Наслаждаясь властью над всеми представителями мужского пола, Ида подошла к нему так близко, что он отшатнулся. – В будущем, возможно, все изменится. Итак, какие новости из Булони?
– Плохие. Капитан Перережь-Горло…
– О господи! Неужели капитан Перережь-Горло прикончил еще одного часового?
– Нет, он не появлялся с ночи 19-го. Но все это не важно…
– Не важно, Рауль? Кто же этот курьер из Булони? И какие важные известия он привез, что мне приходится ждать?
Рауль Левассер переминался с ноги на ногу.
– Это лейтенант Шнайдер из берсийских гусар. Но…
– Что «но»?
– Мадам, вы губите меня! Я не могу ни о чем думать, кроме вас! Но так или иначе, ждать вам приходится не из-за курьера из Булони. Месье Фуше беседует еще кое с кем.
– О! С кем же?
– С женой английского шпиона, которого вы разоблачили и который именует себя виконтом де Бержераком.
Левассер едва ли ожидал, что его слова вызовут подобный эффект.
Ида де Сент-Эльм медленно отошла к бюсту императора. Ее ноги, обутые по икры в котурны из мягкой белой козьей шкуры с золотым шитьем, бесшумно ступали по мраморному полу. Отблески свечей на стене переливались на прозрачном зеленом платье, казавшемся из-за причудливого освещения измятым, как розовые бутоны в ее волосах.
– Женой? – переспросила она резким голосом. – Вы сказали – женой?
– Да. Ясно, что жена помогала ему не один год. О том, что у так называемого месье де Бержерака есть жена, мы узнали из одной книги, а также потому, что под действием дозы лауданума[24]он произнес ее имя во сне. Он и не подозревает, что нам известно о ее существовании. Она француженка, но воспитывалась в Англии; очень красивая блондинка, которая, несомненно, многим кажется весьма привлекательной…
Внезапно Ида сбросила на пол плащ, висевший на ее правой руке.
– Мне придется повидать виконта де Бержерака, – заявила она.
Последовала пауза, во время которой молодой человек молча уставился на нее.
– О боже! – воскликнул он, словно начиная молиться. – Вы влюблены в английского шпиона!
– Я не влюблена ни в одного мужчину! Но с чего это министр полиции вдруг стал таким чувствительным?
– М-мадам?..
– Семь лет, – продолжала Ида, – здесь, во Франции, британский шпион расстраивал все дипломатические планы и раскрывал наших лучших агентов. Два года он фактически жил среди нас. И ни одна душа не догадывалась, кто он в действительности, покуда я не разоблачила его! Молодой виконт де Бержерак, устраивающий пышные приемы в Фобур-Сен-Жермене, любивший веселые шутки и соривший деньгами, получивший орден Почетного легиона из рук самого императора, был не кто иной, как шпион Питта и Каслри![25]
Произнося этот монолог, Ида де Сеит-Эльм стояла под бюстом императора, чей холодный взгляд, безжалостный даже в гипсе, был устремлен поверх ее головы.
– Вы заполучили его – теперь он заперт здесь, в камере. И что же происходит? С ним обращаются так мягко, словно он друг, а не враг! Его даже не подвергают допросам, – она имела в виду пытки, – хотя это помогло бы нам узнать все, что мы хотим. Да, я непременно повидаю виконта де Бержерака!
Рауль Левассер, охваченный запоздалой бдительностью, всплеснул руками:
– Нет, мадам! Я запрещаю!
– Запрещаете? Почему?
– Вернее, запрещает министр полиции. Этот… этот англичанин даже не знает, что вы выдали его…
– И не узнает, можете не сомневаться, пока я не сочту нужным сообщить ему.
– Послушайте, мадам! Министр полиции ведет свою тайную игру…
– Ах вот как! – воскликнула Ида, стиснув руки. – Так я и думала!
– Мадам!
– Наш любезный Фуше всегда должен вести какую-нибудь двойную игру! Что же на этот раз? Он ненавидит…
Вспомнив о мраморном бюсте над ней, она бросила на пего взгляд.
– Он ненавидит… Нет, он никого не ненавидит. Фуше слишком сух, холоден и бесстрастен, чтобы испытывать какие-нибудь чувства, кроме эгоизма. Но если он увидел, что звезда императора падает и удача отворачивается от него, то…
Ида была не слишком высокой, но сильной и гибкой. Сделав яростный жест руками, она толкнула пьедестал. Бюст угрожающе покачнулся. Рауль Левассер, неисправимый идеалист, издал крик ужаса и бросился вперед, чтобы поддержать его. Задыхаясь от различных эмоций, оба смотрели друг на друга, стоя под непроницаемым лицом императора.
