чтобы в такой короткий срок – пять дней – пьесу успел прочесть и отрецензировать сначала Булгарин, а затем и Его Величество император всероссийский.
Ответ Пушкина на предложения венценосного цензора был кратким и энергичным. «Жалею, – писал он Бенкендорфу для передачи монарху, – что я не в силах уже переделать мною однажды написанное»75.
Поэт преподал цензору урок, который тот должен был запомнить надолго. Осенью 1826 г. Пушкин читал «Бориса Годунова» в различных московских салонах. Избранная московская публика, таким образом, успела познакомиться с пьесой. Запрет шедевра был воспринят в обществе с недоумением. Благонамеренный характер сочинения был подтверждён жандармским полковником Бибиковым. Но Николай I находился под влиянием внушений Бенкендорфа по поводу возможной крамолы.
Объявление о том, что Николай I будет сам цензором сочинений Пушкина, создавало ряд трудностей в глазах бюрократии. Личная цензура предполагала частые встречи между поэтом и его цензором. Поэт должен был получить доступ к особе императора, каким пользовались лишь немногие. Жандармы нашли выход из затруднения. Бенкендорф объявил Пушкину, что все его сношения с государем будут идти через него, шефа жандармов. 6 июля 1827 г. Пушкин был вызван в III Отделение и впервые лично познакомился с его главой.
Бенкендорф имел ограниченный кругозор и не интересовался литературой. Говорить с ним на литературные темы было бесполезно. После беседы шеф жандармов писал: «Он всё таки порядочный шалопай, но если удастся направить его перо и его речи, то это будет выгодно»76.
У поэта сложилось собственное представление о шефе жандармов. Он стал называть прозвищем «Бенкендорф» жжёнку, которую употреблял для прочистки желудка77.
Николай I назвал поэта умнейшим человеком, жандармский генерал – шалопаем. Очевидно, Пушкин пытался вести с главным жандармом светский разговор, исключавший всё, что напоминало бы о субординации. Запись Бенкендорфа обнаруживает, сколь мало понимал он гордый и вольный дух стихотворца.
Династия и реформы
Пушкин проявлял исключительный интерес к переворотам XVIII века и судьбам династии. На то были серьёзные причины. Сколь бы могущественной ни казалась власть самодержавного монарха, судьбу трона решало в конечном итоге благородное российское шляхетство – дворяне и гвардия.
Династия Романовых пресеклась в мужском колене после того, как сын и наследник Петра I царевич Алексей был засечён кнутом, а внук, Пётр II, умер от оспы. Курляндская династия, представленная вдовой курляндского герцога Анной Иоанновной, принесла России Бироновщину. Попытка императрицы Анны посадить на престол Брауншвейгскую династию в лице младенца Иоанна Антоновича не удалась.
Императрице Елизавете Петровне наследовал Пётр III, сын голштейн-готторпского герцога Карла Фридриха. На российском троне утвердилась немецкая голштинская династия. Пётр III был свергнут и убит в 1762 г. Власть узурпировала дочь прусского фельдмаршала – Софья Фредерика Августа Ангальт-Цербтская, Екатерина II.
Екатерина II была одной из самых ярких фигур XVIII века – века Просвещения. Её реформы доставили немецкой династии популярность и поддержку дворянства.
Николай I был внуком просвещённой государыни Екатерины II. От отца, Павла I, он унаследовал любовь к парадам и муштре. Опыт правления брата, Александра I, убедил его в необходимости реформ. Тотчас после своего воцарения он отстранил от дел Аракчеева, изгнал из столицы Магницкого, попечителя Казанского университета. Эти двое были символами худших сторон предыдущего царствования.
После разгрома декабрьского мятежа Николай I поручил Д.Н. Блудову составить «Свод показаний членов тайного общества о внутреннем состоянии государства». Свод был предназначен для высших сановников государства. По указу самодержца 6 декабря 1826 г. начал действовать Секретный комитет, перед которым была поставлена задача исследовать, «что ныне хорошо, чего оставить нельзя и чем заменить»78. 25 апреля 1827 г. император передал в Секретный комитет записку М.М. Сперанского, лично им одобренную. Записка содержала предложение о разработке нового законодательства о крестьянах.
Власти приступили к кодификации законов Российской империи и изданию Полного собрания законов, ввели меры поощрения промышленности и торговли, открыли Технологический и Лесной институты.
В 1827–1828 гг. в секретном порядке был выработан текст нового устава о цензуре. 22 апреля 1828 г. Николай I подписал новый устав, более либеральный по сравнении с «чугунным уставом» 1826 г. Цензорам предписывалось «принимать всегда за основное явный смысл речи, не дозволяя себе произвольного толкования оной в дурную сторону». Государственный совет дал официальное толкование новому уставу, пояснив, что цензуре «не представляется уже в обязанность давать какое-либо направление словесности и общему мнению»; она может запрещать только те сочинения, которые наносят ущерб вере, престолу, нравам и личной чести граждан79. По существу, речь шла о преобразовании цензуры на основании опыта западных стран, что должно было обеспечить подобие свободы слова. Обсуждение грядущей реформы породили радужные надежды. 16 сентября 1827 г. А.Н. Вульф записал в дневнике: «Играя на биллиарде, Пушкин сказал: „…Я непременно напишу историю Петра I, а Александрову – пером Курбского… Теперь уже можно писать и царствование Николая, и об 14-м декабря“»80.
Либеральные веяния становились всё более ощутимыми. Примирившись с правительством, Пушкин стремился содействовать переменам. В 1826–1827 гг. поэт написал в честь Николая I «Стансы». Восславив Петра I, поэт закончил стихи словами:
Семейным сходством будь же горд;
Во всём будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и твёрд,
И памятью, как он, незлобен.
Поэт советовал монарху последовать примеру пращура, посеявшего семена просвещения в России. «Стансы» были гимном в честь Петра Великого.
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Пушкин издал стихи в январе 1828 г.
В 1830 г. Секретный комитет подготовил проект дополнительного закона о «состояниях» (сословиях), призванный внести изменения в петровскую Табель о рангах. Сам царь передал проект для обсуждения московскому дворянству. В этом шаге поэт усмотрел доказательство того, что «правительство действует или намерено действовать в смысле европейского просвещения». Об этом он писал П.А. Вяземскому в письме от 16 марта 1830 г.81
Николай I приступил к реформам с уверенностью, что его слова будет достаточно для быстрого их осуществления. В царском предписании членам Секретного комитета говорилось: «…еженедельно уведомлять меня… об успехах дела, которое я почитаю из важнейших своих занятий и обязанностей. Успех, который оным докажется, будет лучшая награда трудящимся (членам комитета. – Р.С.), а мне душевное утешенье»82. В увещеваниях государя появились задушевные ноты. Но Секретный комитет не внял уговорам и, невзирая на чётко выраженную волю царя, провалил предложенную им программу. В начале 1834 г. Николай I жаловался новому любимцу П.Д. Киселёву, что его замысел относительно изменений в положении крепостных не находит прямого сочувствия у его сотрудников: «…даже
