поверхность стола. Его лицо морщится, словно от головной боли. — У нас не так много времени.
— Арсений Рудольфович. Можно, кое-что скажу? — интересуюсь севшим голосом.
— Говори, — хмурится.
— К сожалению, боюсь что не отвечу ни на один ваш вопрос, — понуро опускаю голову.
Он молчит. По-моему, просто в шоке от такой чистосердечности.
— Тогда мы слишком поспешили с твоим приемом на работу. Деньги за потраченное время получишь на карту. Не будем друг друга задерживать, Плевако.
— Но… почему?! Я же стараюсь быть полезной. Привела в порядок картотеку, разобрала все запросы за полгода. Разве оттого, что у меня никудышная память, я не могу быть превосходным сотрудником? — спрашиваю горько, на глазах невольно выступают слезы.
Я правда этого не понимаю.
Почему мужчины устанавливают дурацкие правила и ограничения там, где их можно избежать?!
— Арина… — предостерегающе произносит Долинский. — Я приведу тебе простой пример. Ты можешь явиться во врачебный кабинет и сколько угодно заниматься канцелярией, но врачом ты от этого не станешь.
— Я… — коротко смотрю в сторону и возвращаю взгляд на строгое лицо. Неужели так все закончится? — … у меня это с детства. Не могу ничего запоминать.
Чувствую на себя изучающий взгляд.
— В конце концов, зачем обязательно учить это наизусть? — коротко пожимаю плечами. — Есть ведь интернет. Всегда под рукой.
Хватаюсь за телефон на столе и демонстрирую вспыхнувший экран.
— Арина, — цокает Дракула и отрицательно покачивает головой. — В этом и заключается главная проблема современности. И я так предполагаю, что твоя в том числе.
— Какая проблема? — зацепляюсь за абстрактную тему.
Арсений Рудольфович откидывается на спинку стула и прикрывает глаза, словно очень утомился от моей глупости.
— Ну, смотри. Каких-то сорок-пятьдесят лет назад люди для того, чтобы располагать специфической информацией читали книги, труды ученых, штудировали научные статьи в библиотеках. Для того чтобы подготовиться к экзамену студенты усваивали материал. Ну, ладно, — вскидывает загорелую ладонь. — Максимум строчили шпаргалки. Только в этот момент память тоже работала и что-то в голове да откладывалось. Понимаешь?
— Да, — соглашаюсь вяло. Потираю горящую щеку.
— А в наше время? Каждый тешит себя надеждой, что он специалист и мудрец, просто базируясь на том, что может в любой момент открыть Википедию. Человек чересчур много времени проводит в интернете. Формируется призрачная иллюзия: всё, что имеется во всемирной сети — это и есть познания самого индивидуума. Отсюда прорва шарлатанов и умников. В голове у них ноль. Отними телефон — поговорить не о чем.
— Никогда не считала себя умной, — удручающе вздыхаю.
— А что ты сделала, чтобы начать так думать?! Я просмотрел твой диплом. Там неплохие отметки. Как ты справлялась, если не знаешь элементарного?
Фыркаю про себя. Никак я не справлялась. Отошла в мир иной бы со скуки в первый же день учебы. Внезапно начинаю злиться и нервничать.
На Долинского, потому что прицепился со своими расспросами.
На себя за то, что вообще очутилась в подобной ситуации.
— Ну и совершенно тупой тоже себя не считаю, — с вызовом смотрю в холодные как море глаза, в которых тут же вспыхивает ирония.
— Я тоже так не считаю, — произносит он, словно успокаивает пятилетнего ребёнка. — Но может поменьше дефилировать по барам?!
Мое лицо заливается румянцем. Всё-таки узнал меня в субботу, зануда!
— Кстати, почему ты была в парике? — сужает подозрительно глаза. — Есть от кого прятаться?!
Незаметно сжимаю кулаки и не могу затормозить прорывающиеся эмоции.
— Да, Господи. У нас была тематическая вечеринка. Что криминального в парике?!
— Ничего, — пожимает Арсений плечами. — А почему тогда сбежала?!
Черт бы побрал этих рассудительных адвокатов с причинно-следственными связями!
— Думала, вдруг приставать начнёте, — раздражительно ухмыляюсь.
Широкие плечи содрогаются от хохота, будто я сказал что-то сверхсумасшедшее.
— Забавно, Арина, — выговаривает сквозь смех.
Фыркаю и сама еле сдерживаю легкую улыбку. Мне нравится то, как теплеют сери-синие глаза, когда он смеется. А еще как меняется его лицо.
— Арсений Рудольфович, — укладываю руки в умоляющем жесте. — Не увольняйте меня, пожалуйста. Я всему научусь, вот увидите.
— Арина, — тянет он неторопливо. — У меня нет времени тебя натаскивать. Мне нужен готовый специалист.
— Ну ведь его пока нет?! — восклицаю. — А я уже здесь. Я всё сделаю, чтобы вам понравилось.
Прикусываю язык от двусмысленности фразы.
— Это я уже тоже понял, — на секунду зажмуривает глаза и резко поднимается с места. — Ладно. Оставайся до первого предупреждения.
Тяжело выталкиваю воздух из легких и прикладываю руку к груди. Радуюсь ровно до того момента, пока не слышу:
— Поступлю с тобой, как наш преподаватель по Конституционному Праву. Приготовишь конспект от руки.
— В смысле конспект? — с ужасом округляю глаза.
— Перепишешь Конституцию, — говорит так легко, будто это как в соседний магазин за козинаками сбегать. — Может что-то в голове и останется.
Он что надо мной издевается? Вскидываю подбородок, чтобы задать ему этот вопрос, но напарываюсь на категоричное выражение лица, которое заглушает мой порыв.
— Ладно, — подавленно отвечаю. — Я согласна.
— Хорошая девочка, — говорит он хрипло, а я чувствую, как в груди сладкий сироп от его слов расплёскивается.
Воздух в комнате снова становится густым, как утром в лифте.
Арсений Рудольфович резко разворачивается к окну и размещает руки в карманах. Жадно исследую весь его образ.
— Иди на свое рабочее место, Арина, — произносит черство.
— Хорошо, — вскакиваю со стула. Юбка приклеилась к ногам намертво.
Медленно иду к двери, цокая каблуками. Бьюсь об заклад, теперь он меня рассматривает, потому что поясница покрывается мурашками.
— Сегодня придет наш доверитель. Яна Альбертовна Соболева. В девичестве Шацкая. Нужно приготовить копии ее документов и заверить у нотариуса. Справишься, надеюсь?
Шацкая?! О ней предупреждал Виктор Андреевич.
Боже мой! Мне в действительности придется обманывать Долинского и транслировать информацию отчиму?! Встать по ту сторону баррикад от этого красивого мужчины?!
Как я справлюсь вот с этим?! Как?!
В голове мелькают цветные картинки. Ржавые ворота детского дома, которые я покинула в тринадцатилетнем возрасте. Красивый особняк отчима. Дорогая одежда, телефон последней модели и еще куча вещей, которыми он меня обеспечил.
А еще то, с какой необыкновенной теплотой Виктор Андреевич отзывается о мамочке.
— Я справлюсь, — твердо отвечаю самой себе, но на мой ответ Долинский тоже удовлетворительно кивает.
Глава 9. Арина
Весь день стараюсь не думать об отчиме и Тёме.
Когда я только пришла сюда… когда всё завязалось… казалось, наш план — это далёкая псевдореальность и до противоправных действий с моей стороны еще не скоро.
Но сейчас…
Сейчас мне страшно и стыдно. А еще сердце режет какое-то мерзкое чувство, что предательство, в моем случае — это точка невозврата.
Конечно, я
