мысли. С силой их изгнав, я начал:
— Знаешь, что Елизавета… Пожалуй, императрицей — тебе будет не комильфо, поэтому сразу прямо скажу — не обещаю.
— Почему?
— Слишком много геморроя для твоей прелестной попки, — щипнув за упругую ягодицу, — а тебе её надо беречь!
Вижу непонимание и объясняю:
— Сама подумай: на кой тебе это — колониальные захваты, мировые войны, хитросплетения глобальной политики? Наконец — внутренние мятежи, интриги вокруг трона и воровато-хитрожоппые вассалы с засаленнно-перхотными оседельцами — скачущие со своими трезубами и вопящие нехорошие кричалки на смеси суржика и галицийской мовы? Тебе нужны преждевременная седина и морщины?
Та, сперва уверенно:
— Ты разрулишь. Ты, будешь моим Железным канцлером — как Бисмарк!
Как уже неоднократно говорил, иногда ненароком вырвавшиеся из меня «иновремённые» словечки и выражения, аборигены цепляют враз — как ослабленный организм ковид-19.
— Я то «разрулю» — куда деваться с этой подводной лодки… Но боюсь, после этого — тебе придётся искать себе фаворита среди кавалергардов затянутых в лосины.
Смотрит недоумённо — а я, смотря вниз:
— Да, да! Подобная нервотрёпка очень вредит мужскому… Эээ… Организму. А разве то, что сегодня было между нами ночью — тебе не понравилось?
Не дав углубиться и закрепиться появившемуся разочарованию в её прелестных глазках:
— А вот королевой тебе быть — в самый раз!
Та, не раздумывая:
— Согласна! Я — королева, ты мой премьер-министр.
Вновь её целуя, я:
— А вот это — дудки! Королеву все любят — на то она и королева. А премьер-министра — издающего непопулярные, но жизненно-необходимые законы — все ненавидят. И если королева, слишком долго не меняет ненавидимого народом правителя — ненависть переходит на неё саму…
Глянув в расширившиеся глазки:
— … Ты, сама предпочитаешь быть Марией-Антуанеттой, прикажешь расстрелять меня — как Димитриоса Гунариса[4] или подошлёшь идейного борца с револьвером — как к Столыпину?
Лепечет, осознав как непросто быть королевой:
— Я не знаю…
— Зато я знаю! Поэтому, предпочитаю быть у тебя просто тайным советником. Согласна?
Ответом, был облегчённый вздох и жаркий поцелуй в уста.
* * *
Когда моя гражданская супруга отдохнула, привела себя в порядок, переоделась и слегка напудрила носик, я — перестав любоваться на часы, взял её за ручку и повёл в поэтическое кафе. Туда впрочем, мы уже явились на «пионерском расстоянии», не желая афишировать ставшими «близкими» отношения.
Впрочем…
Впрочем, «шила в мешке не утаишь» — на Лизке эти «отношения» были видны, как пятна на жирафе в солнечный полдень.
Это могло увести мысли моих собеседников по предстоящему очень серьёзному разговору — очень далеко в сторону… Поэтому пришлось сперва завести мою Королеву на кухню и практически насильно накормить лимоном, отчего в зал «Стойла Пегаса» — она явилась скривившаяся, как от зубной боли.
После праздничного ужина, уже по случаю успешного собеседования, в том же составе поднялись наверх в один из служебных кабинетов. Здесь были все, кроме Мишки Барона — играющего, как известно — «сольную партию» в моей многоходовочке.
Когда расселись, я сказал:
— Ребята! Вчера была своеобразная проверка на взрослость и «вшивость»: раз вы выслушав всё это — не разбежались перепуганными тараканами, а решились со мной ещё раз встретиться и поговорить… Значит, вы — уже достаточно зрелые и сильные личности!
Приятное слово и кошке приятно!
Мои архаровцы повеселили, приободрились, приосанились и, стали задорно-уверенно друг на друга и на меня поглядывать.
Затем, я рассказал им про историю с Погребинским и, под возмущённый гул:
— У нашей «группы альпинистов» возникла вот такая проблема… Как будем её решать? У кого, какие соображения на тот счёт?
* * *
Почти не слушая тут же возникший гомон (чтоб они не предложили, будет как я скажу), я думал своё.
Чтоб что-то создавать, надо сперва подсчитать — а что уже имеется в наличие? Какие силы? С какого уровня этой «стратегии» придётся стартовать?
А в наличии имеется — не так уж и мало, зря я прежде прибеднялся, сирота казанская!
Как бы там не было — «первые шаги на дороге в тысячу ли», уже сделаны.
Когда в прошлом году Андрей Жданов стал Первым секретарём Нижегородского губернского исполнительного комитета ВКП(б), то замена «головы» — привела к тектоническим сдвигам и все губернскую «вертикаль власти». Об всех подвижках рассказывать, пожалуй не след — никому это не интересно, но Губернский исполнительный комитет комсомола (Губ РЛКСМ) — стал полностью нашим… То бишь нижегородским, в котором ульяновцы играли «первую скрипку».
«Лиха беда начало», как в народе говорится!
Ефим Анисимов в нём занял должность Ответственного секретаря, Кондрат Конофальский возглавил Отдел пропаганды — отвечающего за идеологию и комсомольскую печать, Елизавета Молчанова — Секретарь учетно-распределительного отдела, отвечающего за «учёт и контроль» кадров. Ещё пятеро ребят из Нижнего Новгорода или других уездов губернии — пришлых «варягов» не осталось от слова «совсем».
Про свой «ближний круг» я уже достаточно много рассказывал, но не помешает ещё раз напомнить.
Младший Анисимов имеет все задатки вождя: яркий, харизматичный лидер — которому его сверстникам хочется подражать и повиноваться. Именно такими, по моему мнению, были выдающиеся полководцы — за которыми шли буквально в огонь и в воду.
Правда, за ним нужен глаз да глаз…
А не то получится какой-нибудь Батька Махно нижегородского разлива.
Ещё двое прирождённых лидеров и организаторов из Нижегородского Губкома РЛКСМ — хотя и уровнем возможно пониже: парень из Ардатова Павел Керженцев — правая рука Ефима по «Ударным комсомольским отрядам по борьбе с хулиганством» (УКО) и нижегородец Николай Бородин — лидер движения «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО), или с моей лёгкой руки — «Красные бригады»…
Старший сын Клима — Касьян Крынкин, ныне Секретарь Ульяновского волостного исполкома комсомола — также прекрасный организатор и авторитетный лидер, кроме этого — имеющий задатки хорошего хозяйственника. Тоже, очень далеко пойдёт — особенно если ему помочь словом и делом.
Наш Брат-Кондрат — руководитель пропаганды Нижегородского Губкома РЛКСМ Кондрат Конофальский — острый аналитический ум и природный дар полемики, могущий кого угодно — подвигнуть на что угодно. Причём, «идеологически верно» это обосновав — что, весьма немаловажно в эпоху митингов, собраний и дискуссий. Мы с ним регулярно, по любому поводу полемизируем в прессе и, за нашими «срачами» — электорат следит с не меньшим интересом, чем за «реалити-шоу» по «ящику» в двадцать первом веке.
А в публичных спорах рождается что — угадайте с
