голос до шепота. – Случай там с ней был. Полгода назад. Неприятный. Больной один на параше зажал. Хуй почти засунул. Еле отбили. Буйный был. Теперь Рая если по отделению и ходит, то только в сопровождении санитара или врача. Боится.
– Ожидаемо, – вздохнул я и вспомнил еще парочку постояльцев. – Там еще один странный был…
– Тут все странные, Вано. В дурке нормальных нет, – рассмеялся Георгий. – Ты про Казака?
– Наверное. У него в трусах вобла умерла.
– Тогда точно Казак. У него каждый день там кто-то умирает. Вчера щука была, неделю назад акула. Писатель он вроде бы. На рыбалку с друзьями поехал, нажрался, белку поймал, да спьяну в пруд свалился, когда ночью поссать пошел. После того, как его вытащили, он орал, как ебнутый, и названия рыб всяких перечислял. А! Еще говорил, что его водяной утащить пытался, а потом в голове его поселился. Полгода тут уже висит. В душ хуй затащишь. Воды боится.
– А обожженный? – Георгий вздохнул и вытащил из пачки еще одну сигарету.
– Стасик. Давно тут. Вроде начал понемногу в себя приходить. Так-то пацан смирный и тихий. Не орет, не бузит, говном не кидается. Он в детстве с родителями в аварию попал. Машина перевернулась и в кювет улетела. Потом загорелась. Он вылезти сумел, а родаки его… ну, сгорели короче. Заживо. Когда его нашли, он возле машины сидел, качался и плакал. Долго по дуркам мотался, теперь вот у нас осел. Но Арина Андреевна свое дело знает.
– А обожженный почему? Он же вылез.
– Их пытался вытащить. Потом просто сидел и смотрел, как они горят, пока не нашли, – мрачно ответил грузин. – Ладно, Вано. Хватит вопросов. Пошли пообедаем, пока время есть. У больных отдых сейчас. Да и под таблетками не хулиганят. А после обеда к косильщикам заскочим, ребят подменим, чтобы тоже покушали.
– Пошли, – вздохнул я. Перед глазами снова возник обожженный Станислав с отсутствующим взглядом. Теперь мне стал понятен вопрос Мякиша про крики. Он их до сих пор слышит. Слышит и не может забыть.
На обед в больничной столовой был куриный суп с лапшой и гороховое пюре с двумя раздутыми, похожими на пальцы трупа, сосисками. Однако я честно все съел, так как с непривычки дико проголодался. Георгий свою порцию умял так быстро, что я и моргнуть не успел. Остаток обеда он провел в задумчивом молчании, ковыряя в зубах спичкой.
После обеда мы поднялись обратно на четвертый этаж, только в этот раз Георгий повел меня вперед, к дверям в конце коридора, где находился еще один вход в экспертное отделение. Как я уже узнал, там проводились судебно-психиатрические экспертизы, когда врач выносил диагноз преступникам, а еще там обитали те, кто косил от армии. Причем, весь персонал был в курсе этого.
– Здравствуй, Артур, – улыбнулся Георгий, хватая за широкую ладонь хмурого здоровяка, стоящего в коридоре. Тот улыбнулся в ответ и посмотрел на меня. – Знакомься. Новенький.
– Ваня, – представился я.
– Артур, – ответил здоровяк. Он был еще выше Георгия, а шириной спины запросто мог посоперничать со Степой. – Приглядите за отделением? Я пожру пойду.
– Не вопрос, брат, – согласился грузин. Они снова обменялись рукопожатием и здоровяк, открыв дверь гранкой, скрылся в остром отделении. Георгий потянулся и сыто рыгнул. – К людям по-людски надо, Вано. Сейчас мы Артурчику помогли, завтра он нас прикроет.
– Да я и не против, – хмыкнул я, осматривая отделение.
Оно было меньше нашего и почти пустое. Те же болотно-зеленые стены, мутные желтые лампочки под потолком, запах мочи, говна и лекарств. Однако заселена была только одна палата, откуда слышался шакалий смех и редкие вскрики. Георгий подошел к дверному проему, по-хозяйски оглядел владения и махнул мне рукой, приглашая подойти.
– Вот они. Мастырщики, – презрительно бросил он, указывая пальцем в сторону шести человек, которые моментально заткнулись и уставились на грузина. – Вот так лучше. А то разгалделись.
– Здарова, Жор, – манерно протянул один из них. Тучный, с плоским лицом, мокрыми губами и холодными, жесткими глазами. – Подгонишь сигаретку по-братски?
– Таксу знаешь. Две сотки, – коротко ответил Георгий, вытаскивая из кармана нераспечатанную пачку «Примы».
– Чо дорого-то так?
– Пиздеть будешь, вообще ничего не получишь, – огрызнулся грузин. – Плати или нахуй иди.
– Не зверей, Жор. Чо ты? – вклинился еще один. Крепкий, с бритой башкой, разукрашенной шрамами. – Уши без курева вянут. А Артур в залупу лезет.
– Если лезет, значит так надо, – отрезал Георгий. Он забрал у плосколицего деньги и бросил тому пачку под ноги.
– Петушок. Подними, – процедил тот, смотря на грузина снизу-вверх. С ближайшей койки тут же спрыгнул худенький парнишка с затравленным взглядом и, вжав голову в плечи, подбежал к плосколицему. Затем наклонился и поднял пачку. – Молодца. Свободен. А это кто? Новенький?
– Иван, – представился я. Плосколицый протянул мне руку, но я не сдвинулся с места. Георгий одобрительно заворчал.
– Убери краба, Пельмень. Не положено.
– Чо он молодой такой, Жор? – спросил бритоголовый. Он повертел в руках колоду карт и, бросив её на кровать, подошел ближе. – А! От армейки косит?
– Косите здесь вы, – буркнул я. – А я прохожу альтернативную службу.
– Хуя ты дерзкий, паря, – мотнул головой бритоголовый и повернулся к Георгию. – Жор, чо он, а? Ты кто по жизни-то?
– Ебало на ноль, – рыкнул Георгий. Плосколицый усмехнулся, пожал плечами и вернулся на свое место, как и бритоголовый. Остальные настороженно смотрели на нас, но Георгию на них, судя по всему, было плевать. – Молодец. Вано, я отолью пойду. Присмотри тут.
– Не вопрос, – кивнул я и, выйдя из палаты, оперся плечом на стену, напротив входа.
Однако стоило Георгию уйти, как плосколицый, переглянувшись с остальными, нагло улыбнулся и встал с кровати. Он вальяжно подошел к дверному проему и оценивающе посмотрел на меня. Затем распечатал пачку «Примы» и, вытащив папироску, прикусил её зубами.
– Слышь, дай жигу, – я не тронулся с места. Лишь слабо улыбнулся.
– Хуль ты лыбишься? – грубо спросил бритоголовый, подходя к своему другу. – Не слышал, чо тебе уважаемый человек сказал?
– Вернитесь в палату, – ответил я, делая шаг навстречу.
– А то чо? – дерзко спросил плосколицый. Он повернулся к бритоголовому и гоготнул. – Слышь, Баран. Фраер нынче дерзкий пошел.
– Факт, – кивнул тот. – Ты чо с нами, как с чуханами последними говоришь? Типа санитар и все можно?
– Вернитесь в палату, – вздохнул я, сжимая кулаки. Страха не было. Я понимал, к чему это было затеяно. Обычная проверка. В новой школе было так. На улице было так. Глупо ожидать, что в дурке другие порядки.
– Слышь, я
