в молодости. Говорили, подавал большие надежды. Но как только у меня появились богатые заказчики, я испугался…
– Испугались? Чего? – Я забыл, что минуту назад считал его предателем. Теперь мне стало любопытно.
– Ты можешь прийти завтра? – устало выдохнул отец. – Я очень слаб. Не могу говорить дальше. Прости!
– Да, я приду, конечно, – не думая, согласился я.
– Хорошо. Подай мне вон ту шкатулку, пожалуйста. На верхней полке.
Я встал на цыпочки, взял шкатулку из слоновой кости и протянул отцу. Тот открыл её и достал несколько банкнот:
– Вилли, вот, возьми! Сто фунтов. Больше пока не могу. Сейчас у меня практически ничего нет. Только эта квартира. Но это твои деньги. Возьми, сынок, прошу.
– Спасибо! Но это очень много, – смутился я. Столько денег у меня было лишь перед похоронами матушки, когда продал кое-что из мебели и то самое кольцо.
– И хорошо. Только не истрать за один день. Протяни подольше.
– Конечно. Спасибо, мистер Бит! – назвать его отцом всё ещё язык не поворачивался.
Мысли путались, но я радовался, что теперь не сирота и огромной сумме денег. Что-то новое назревало в моей жизни.
– До завтра, сынок!
– До завтра! Спасибо! Я обязательно приду и помогу, если надо что-то сделать по дому.
Отец еле заметно улыбнулся. Носовым платком он вытирал покрасневшие глаза и всхлипывал.
Я не знал, как поделикатнее уйти.
Внезапно в комнату вбежала девушка лет двадцати.
– Папуля, вот и я! – крикнула она.
Я застыл, ошарашенный мыслью: ”А вот и моя сестра…"
Глава 10
Через десять минут, уже на улице, вдохнув свежего воздуха, я понял, как душно было в квартире отца. Наедине с Виолой я немного оробел. Сестра! Это же чудо! Воистину, Бог есть! Она была светла, как ангел, и пахла цветочными духами.
– Не смущайся, – тронула меня за локоть Виола. – Ты что, никогда не ходил на свидание? Пойдём посидим вон там на скамейке.
У витрины бакалейной лавки Виола остановилась и, глядя на своё отражение, поправила волосы. Я не мог глаз отвести от сестры. Мне хотелось нарисовать уверенность в её глазах, волевой подбородок, улыбку. Невольно я сравнивал нас. Удивительно, черты лица почти одинаковые, но Виола выглядит ярко, а я – незаметный. Белка и крысёныш. Мелькнула мысль, что я, возможно, недооцениваю своё лицо.
Виола тоже увидела наше сходство:
– Вилли, мы так похожи! Приглядись.
– Вижу.
– Лучше бы тебя назвали Себастьяном.
– Почему?
– Потому что у тебя сестра – Виола.
– А, да, – улыбнулся я. – Люблю "Двенадцатую ночь"7, но там они были близнецами.
– Ну и что? Какая разница! У нас своя история. Как же я рада, что мы встретились! Ты даже не представляешь!
На скамейке в небольшом парке мы наперебой рассказывали друг другу о жизни. Виола ужасалась моими обстоятельствами, а я восхищался её жизнелюбию и любознательности. Столько занятий для одного человека – уроки пения, фортепиано, французский – огромная нагрузка. Я осмелел и попросил её что-нибудь тихонько спеть. Она сначала смеялась и отнекивалась, а потом запела бархатным густым голосом, поменяв Бонни на Вилли:
My Willie lies over the ocean
My Willie lies over the sea
My Willie lies over the ocean
Oh bring back my Willie to me…8
Голос был изумительный. Бархатный и густой. Виола пела тихо, но я чувствовал, что она может намного сильнее. В голосе одновременно были сила и нежность, глубина и ирония. Я могу поклясться, что никогда раньше не слышал ничего подобного.
– Да ты – готовая певица! – воскликнул я.
– Правда? – обрадовалась Виола. – Спасибо! Я буду поступать в консерваторию в следующем году. Пока учусь у Миссис Симонс. Она со многими знаменитыми певцами занималась. Опытная, знающая, но ужасно строгая.
– А что отец про твое пение говорит? Уверен, что хвалит.
– Говорит, что я талантлива. Только часто задает один и тот же странный вопрос… Спрашивает, не происходит ли что-нибудь необычное, когда я пою. Смешной, да? Я ему говорю, что весь мир расцветает, как сад весной. Но ему мало. Спрашивает: "А потом?" Не понимаю, что он хочет услышать?
– Кажется, я понимаю. Но я рисую, а не пою.
– И что с тобой происходит?
– Я… Нет, не могу пока это описать. Я завтра тебе всё расскажу, ладно? Ни с кем еще про это не говорил. Да и не с кем, если честно. Только с пауком дома разговариваю.
– С пауком? – она звонко засмеялась, так же мелодично, как и пела.
– Да. Со Спайди. Я кидаю ему мух и рассказываю о своих бедах. Клянусь, он меня понимает!
– Если паук с именем, значит, он – твой питомец. Это прекрасно. Но я боюсь пауков. Волосатые лапки – ужас. Твой Спайди бегает по тебе? Ой, как представлю, прям холод по телу.
– Не бойся! Спайди – маленький. Меньше полдюйма. И он не слезает с паутины. По мне ни разу не бегал.
– Да, тебе непросто, Вилли. Но можешь теперь со мной говорить. Завтра наболтаемся!
Увы, ей пора было идти. Миссис Симонс отпустила Виолу всего на час, и он уже прошёл. Расставаться не хотелось. Сердце щемило, хотя мы и прощались всего лишь до завтра. Теперь я не одинок. Да, я – незаконнорожденный. Плевать! У меня есть отец, в которого я пошёл способностями, и прекрасная сестра. Она уходила, оборачиваясь, улыбаясь своей неземной улыбкой.
Я пообещал нарисовать для Виолы цветок на маленьком холсте. Она попросила, чтоб непременно полевой и бабочку над ним.
Тут я вспомнил про деньги. Я же могу купить одежду и что-то для рисования. Например, холст для Виолы. Зашел в лавку для художников и купил пару холстов разного формата и две новые кисти. И все лучшего качества. Продавец удивился. Он знал меня и, несомненно, помнил, что я вечно экономлю.
Вот и дом. Открыл дверь и громко крикнул:" Спайди, я нашел родственников. Ты понял, друг?"
Паук, конечно, промолчал, но мне показалось, что он посмотрел на меня понимающе. На полу мух не оказалось, но одна нагло сидела на буханке хлеба. Мне потребовалась пара минут, чтобы поймать её и бросить на паутину. Спайди с благодарностью принялся за трапезу.
– Ешь спокойно. А я выпью чаю и нарисую миниатюру для Виолы. Для сестры, Спайди. Она – такое чудо!
Но тут я вспомнил про деньги. Нужно было их спрятать куда-то. Оставлять деньги дома – глупо. Их могут украсть. Хорошо, что матушка научила меня подшивать брюки. Я достал иголку и нитки
